– Да. Меня Авророй зовут.
– Ее Авророй зовут, – будто бы подтвердил Бобиков и одарил нашу героиню взглядом, полным страсти и обожания.
– Какая миленькая, молоденькая девочка! А меня Раисой звать, я горничная. Мы с тобой, Аврор, в одной смене теперь работать будем, – заявила она и хвать бутерброд с икрой.
– Доброе утро! Ну-ка, ну-ка, что это тут у нас? Это вы – Аврора Владимировна? – К стойке подошла очень интересная женщина лет сорока восьми в форменном темно-синем костюме, с внушительным пучком на затылке, с миловидным лицом, вида архиинтеллигентного. В руках она крутила очки.
– Татьяна Георгиевна! Дорогая! Здравствуйте! – стелилась Раиса.
– Я украду у вас Аврору? – любезно спросила главная администраторша у Бобикова и Гарика. – Пойдем, детка, на минуточку. – Они молча шли по коридору, потом Татьяна Георгиевна открыла дверь своего кабинета и подтолкнула новую сотрудницу в спину согнутым указательным пальцем. – Ты что себе позволяешь? А? Не успела прийти, как завтрак на траве устроила! Такую-то мать! – И женщина архиинтеллигентного вида начала ругаться так, что знакомые и такие родные для каждого русского человека слова вдруг потеряли всякий смысл. Подобным образом изъяснялся Геня, когда попал под влияние дурной компании, промышлявшей мелким воровством. Она шпарила отборным матом ровно пять минут без передышки, выворачивая и надстраивая слова ровной кирпичной кладкой, будто созидая прочное высотное здание. Глаза Авроры расширялись все больше и больше. И не от испуга, нет – скорее от удивления и любопытства, насколько богат «словарный запас» главного администратора гостиницы. – Все ясно? – спросила та после насыщенной, цветистой и, несомненно, наивыразительнейшей речи.
– Ничего не поняла. Только то, что вы, судя по всему, чем-то недовольны. А чем вы можете быть недовольны? – рассуждала Аврора так, словно Татьяны Георгиевны не было в кабинете. – Наверное, тем, что мы завтракали у моей стойки, потому что... – Размышления нашей героини были внезапно прерваны взрывом хохота Рыжиковой.
– Не могу! А ты своеобразная девочка! Я думала, ты сейчас плакать начнешь, нюни распустишь! В первый-то день! Ой! Не поняла она! Послушай меня, Аврорка. Никаких завтраков и обедов за стойкой администратора – твое рабочее место предназначено для выдачи ключей от номеров и регистрации гостей. Тебе сказали в отделе кадров, что твоя должность без права сна?
– Да.
– Если хоть раз увижу, что ты дрыхнешь на работе, – вылетишь с треском! Так. Никаких романов и любовных связей с клиентами в стенах гостиницы!
– Да что вы! Я замужем! – Аврора сказала это таким тоном, как обычно говорят: «Господь с вами!»
– Знаем мы вас! Все вы замужем! Не успела прийти, как около нее уже два мужика вьются!
– Так это ж знаменитый куплетист Бобиков! Как я могла отказаться от его завтрака? Его ж вся страна знает!
– Деточка, а тех, кто у нас останавливается, не только вся наша страна знает, но нередко и весь мир! Ты что ж, со всеми будешь завтракать? А если они тебе еще что другое предложат? И в номер к ним пойдешь? Да, кстати, чтоб по номерам мне не шастать! Только в самых исключительных случаях. У тебя есть комната отдыха – напротив стойки, но не для спанья. Что тебе еще-то разрешено?! А! Ну и, естественно, три перерыва по полчаса для приема пищи. Будут какие вопросы – ты знаешь, где меня найти. Если что ночью произойдет, звони на первый этаж охране – у тебя в столе все внутренние телефоны записаны. Все. Ступай, работай!
– До свидания.
И Аврора вернулась к стойке. К вышеперечисленным особам прибавился молодой человек... Ему было лет двадцать пять. Он был настолько хорош собой, что, казалось, сошел с обложки модного журнала: высокий, шикарно одетый, с блестящими каштановыми волосами и неестественно большими миндалевидными глазами такого насыщенного голубого цвета, каким бывает небо в морозный солнечный день, когда все вокруг от этой небесной лазури переливается, искрится и мерцает.
– Новый постоялец. Регистрируй, Аврор, – подсказала ей Раиса. – Он из Рима, химик-бизнесмен, обычно останавливается в 1120-м номере.
– Очень приятно, – растерялась Аврора и попросила у него паспорт. Взглянув в «шахматку», она радостно воскликнула: – Ваш номер свободен!
– Меня зовут Марио Батирелли! – представился он, протягивая паспорт. Пока Аврора вписывала его данные, Марио неотрывно смотрел на нее.
– Вот и все. Желаю вам приятно провести время, – проговорила она, возвращая документ.
И тут молодого человека словно прорвало – он говорил и говорил что-то на совершенно чужом, незнакомом нашей героине языке. Аврора пыталась вникнуть, понять, но то, что она слышала, никак не могла постичь. А слышала она примерно следующую тарабарщину:
– Грацио, синьорита! О! Карбоньеро бронеро! Старинио жакклеро! Фанактеро! Орчипико! Санта рукаво белла луча сарта заметио папарико самтаро лихазонто пармезонто! Белле, белле! Белиссимо!
– Да-да, спасибо большое! – ей ничего не оставалось, как поблагодарить красавца.
– О! Вы согласныя! Как я радь! Как радь! Тортоно стерто картоно! – воскликнул восторженно он и помчался вслед за юношей, что нес его вещи в 1120-й номер.
– Какая вы легкомысленная девушка! – захохотал Гарик.
– Почему? А что такое? – удивилась Аврора.
– Ну как почему? Первый раз видите человека и сразу же соглашаетесь пойти с ним на свидание.
– Какое свидание?
– Как какое? – покатывался со смеху гинеколог-стоматолог. – Он вас сегодня вечером пригласил на ужин в ресторан.
– В какой ресторан? – обалдело спросила Аврора.
– В северном блоке, на двадцать втором этаже.
– Что ж вы раньше-то не сказали! Я ведь не поняла ничего!
– А зачем мне вмешиваться? Ты со мной отобедать обещала. Вот если б поужинать, тогда я б, конечно, встрял! – проговорил Гарик. Он смотрел на Аврору – глаза его горели, улыбались, смеялись даже. Доктор был счастлив – счастлив, потому что влюбился сразу, как только увидел нашу героиню, такую непосредственную, наивную, словно дитя малое. – Я зайду за вами полвторого. Ладно?
– Ага, – ответила Аврора и уже было углубилась в «шахматку», как вдруг к ней подошел... – Ой! – воскликнула она от неожиданности и восторга. – Здравствуйте! – Перед Авророй стоял сам Фазиль Маронов – наипопулярнейший в то время эстрадный певец. Рядом с ним возвышалась его жена – Марина Грусская, не менее популярная певица, только не эстрадная, а оперная (в то время она была примой Большого театра) и несколько мужчин крепкого телосложения. Только потом Аврора узнала, что супруги, не имея достойной квартиры в Москве, прожили в гостинице долгие годы.
– Вы новенькая? – спросила Марина и улыбнулась своей фирменной белоснежной улыбкой, отчего на гладких, будто отполированных, щеках ее появились две очаровательные ямочки.
– Да. Я сегодня первый день.
