- Как вам будет угодно, - вздохнул Мокроусов. - Можно было и в канаву возле шоссе выбросить.
- Неси из багажника лопату. Будешь копать.
- Почему я?
- Я - женщина.
- Как убивать, так она мужчина, а сейчас вспомнила, - проворчал советник, подходя к багажнику и открывая его. В руку ему вцепились холодные пальцы.
- Боря, помоги мне! - прошептал полупридушенный эксперт. - Вытащи меня отсюда...
- Сейчас, - ответил Мокроусов, вынимая лопату и захлопывая багажник. Валентина Даниловна! Идите сюда. Ваша работа.
Агаркова подошла и, взглянув в лицо советнику, обо всем догадалась.
- Жив, курилка, - пробормотала она. - Ладно, иди копай...
Через полчаса яма была готова, эксперт тоже. Его свалили на дно, лицом вниз. Агаркова плюнула, поскольку молитв не знала.
- Теперь вы, Валентина Даниловна, - произнес Мокроусов.
- Чего - я? - недоуменно уставилась дама.
- Полезайте.
- Зачем это?
- "Августин" ликвидируется. Распоряжение Горевого. Так что и концы в воду, - объяснил советник и выстрелил из оказавшегося в его руке пистолета в голову Агарковой.
- Какая недогадливая женщина, - проворчал он, снова берясь за лопату. - Гори она в аду.
Две квартиры в доме № 10 по Онежской улице также начали полыхать приблизительно в полночь. Это были жилища Косова и Адрианова. Поджог устроили три "бойцовых петуха" из команды Бескудникова. Шеф прислал за ними тачку, страдальцев развезли по больницам: одного в травмопункт, второго - в Склиф, третьего, пучеглазого, по кличке Мухомор, в клинику к окулистам.
Сам Вадим сейчас сидел у Горевого в склере, где никогда не было понятно, ночь ли в мире, день или вообще ничто, полное безвременье, и испытывал непреодолимое желание дать кому-нибудь в морду. То ли Гоше, то ли этому Оппенгеймеру, пристроившемуся рядом со своими приборами. Во-первых, Бескудникову хотелось спать, и у него слипались глаза. Началось это тогда, когда он, разъяренный, влетел в кабинет тролля. Но желание вытрясти из него душу почему-то пропало. Он лишь вяло спросил, усевшись в кресло:
- Мне передали, что жена была здесь. Куда ты её дел?
- Отправил вместе с Максимом к Марго, - усмехнулся Гоша, выпуская колечко дыма. - Там они заберут этих надоедливых людишек, которые нам досаждают, Косова с Адриановым, и вернутся.
- Мог бы предупредить.
- Я забочусь о твоих нервах. Кстати, страховое агентство пора ликвидировать. Хирургически. Пока опухоль не начнет разрастаться. Я отдал необходимые распоряжения.
Бескудников покосился на Панагерова, который копался в генераторе. Похоже, физик, как и Гоша, мог не спать целыми сутками и чувствовал себя от этого только лучше.
- А он что тут делает?
- Починяет примус, - ухмыльнулся Горевой и тотчас перешел к другому: В Библии написано, что дом, разделившийся в самом себе, не устоит. Это не верно. Мир устойчив лишь потому, что он разделен на коммунальные квартиры, а соседи постоянно воюют друг с другом. Им надо только вовремя подбрасывать спички. И нам пора заниматься более важными делами. От пятиэтажек к высотным зданиям, говоря образно. Хотя всякий образ должен иметь практическое воплощение.
- Да? - ещё более вяло спросил Бескудников, так и не понимая, о чем говорит Гоша. В голове как-то нехорошо шумело, в глазах покалывало.
- Да. Мне очень не нравится один из семи сталинских небоскребов. Тот, что на Смоленской площади, - продолжал Гоша, взглянув на Панагерова и получив в ответ утвердительный кивок. - Вообще-то они мне все не нравятся, но этот особенно. К тому же место подходящее, в частности - с сейсмологической точки зрения. Москва и так стоит на тектонических разломах, а её ещё и перекопали сверху донизу. Столько нор нарыли за восемь веков, особенно в последнее время, что ходить страшно. Того и гляди провалишься. Под нами, Вадим, пустоты, как, впрочем, и вверху. Но это уже вопрос философии. Словом, как говорили римляне, Карфаген должен быть разрушен.
- Чем тебе не угодил МИД? - апатично спросил Бескудников и услышал свой голос как бы издалека. Но ему это было безразлично, как, впрочем, и все, что говорил Гоша. Равнодушие к себе, своим желаниям и мыслям. Туман в голове - вот что он ощущал все сильнее и сильнее. А голос Горевого, напротив, будто бы звучал прямо в мозгу:
- Внешняя политика России меня вполне устраивает. Просто здание уже выбрано, вот в чем дело.
- Торсионное землетрясение как раз подпадает под радиус действия микролептонных частиц с расстояния от нашей точки... - начал объяснять Панагеров, но Гоша махнул рукой:
- Не утомляйте его излишними рассуждениями. И так ясно, что мы не можем передвинуть вашу лабораторию, скажем, к МГУ. Или к Кремлю, который тоже давно пора разрушить. Раз уж остановились на здании МИДа, и оно нам подходит по всем параметрам, менять ничего не будем.
А Бескудников подумал: какого черта они оба сидят у меня в башке и спорят? И как вообще смогли там уместиться? Но это была, пожалуй, последняя самостоятельная мысль, поскольку позже он начал лишь вяло кивать, соглашаясь со всем, что говорил ему Гоша.
Панагеров в это время продолжал воздействовать на него пси-генератором. А Горевой втолковывал:
- То, что в Библии сказано про дом, относится к "Ониксу". Я догадался. Все-таки должен быть единый хозяин. Прикрытия мне больше не нужны. Пришло время управлять железной рукой. Танцевать болеро, а не польку-бабочку. Тебе, Вадим, придется подписать кое-какие бумаги... Все уже приготовлено... Вот тебе ручка... Не торопись... И не беспокойся, все будет хорошо... Умница! Как я тебе завидую, что ты наконец-то освободился от всей этой дряни!
Глава восемнадцатая
Тролль и красавец
К скучающему в микроавтобусе шоферу подошла девушка в сиреневом плаще нараспашку. Под ним было блестящее вечернее платье, в руке она держала сигарету.
- Дай прикурить, - попросила полуночная девица. Пока шофер щелкал зажигалкой, в лицо ему брызнула струя нервно-паралитической жидкости. Он дернулся и сполз под рулевое колесо.
Марго помахала в сторону подъезда, откуда вышли двое мужчин и девушка.
- Только на родном "Запорожце"! - сказал Адрианов.
- Разве у него ещё не отвалились колеса? - спросила Галина.
- Хорошо, поедем на вашей кляче, - согласилась Марго. - Хотя сомневаюсь, что мы привлечем меньше внимания. Дай мне документы, которые ты слямзила у мужа.
Галина извлекла из сумочки согнутую вдвое папку "Августин" и протянула сестре. Потом отдала два листка из календаря, на одном из которых было написано: "Челобитский - решить быстро", на другом - "Клон? Марго". И бумажную ленту факса, где Агаркова извещала Бескудникова, что файлы со страховыми полисами изъяты и переданы Мокроусову.
