– С командиром роты? Теплые: ты начальник, я дурак… Простите, товарищ подполковник.
– Ничего. А ты дома был у Говорова?
– Честно? Если честно, то был. И не раз. Он в военном городке живет.
– А в квартире у него хорошо?
– В каком смысле? – не понял Малышев.
– В смысле чистоты, порядка.
– А… Чисто, конечно. У него однокомнатная квартира, его жена, Татьяна, не работает, порядок на высшем уровне, все блестит, чему положено блестеть. Где надо, белеет.
– А Романов, насколько мне известно, живет в самом городе.
– Да, только где точно, я не знаю.
– И он не женат, так?
– Так точно.
– Скажи, Сергей, как можно нагнать температуру, чтобы «закосить» от наряда?
– У нас это не практикуется, свои же по репе настучат. А способов много. Можно, например, сахара с йодом наглотаться или на небольшую ранку приложить дольку чеснока. А чтобы порядочная температура была, нужно на подъем ноги приложить влажный горчичник и надеть носок. Тридцать восемь ноль вам обеспечено. Врач же не будет требовать, чтобы вы сняли носки.
– Так ведь жечь будет ногу-то, – улыбнулся Рябов.
– Вы же недолго у врача будете! Минут за десять до приема прилепите горчичник, к этому времени ногу у вас зажжет, температура поднимется. Только ногами нельзя елозить, сами понимаете, что будет.
– Понимаю, разоблачат и настучат по репе.
– Ну вам-то это не грозит. – Малышев осекся. – Простите, товарищ подполковник, расслабился.
– Вот и хорошо, в таком тоне и должна проходить беседа. Позови-ка сюда Говорова.
Малышев вышел и через несколько секунд вернулся с лейтенантом.
– Вот что, лейтенант, срочно разыщите мне капитана Романова. Если его нет в части, пошлите за ним домой. Скажите, что его вызывает начальник штаба. Не я, а начальник штаба. Так он может быстрее прийти. – И Рябов без паузы задал вопрос: – Кстати, вы не знаете, Романов уже закончил ремонт в своей квартире?
Говоров посмотрел на подполковника удивленно.
– По-моему, да. Недели две назад.
– И полы покрасил?
– Полы точно покрасил. Ребята у него дома были.
– Так, лейтенант, если Романова нет в части, домой ему не звоните. Свяжитесь с командиром. Мне срочно нужна группа захвата в десять человек, включите в ее состав младшего сержанта Малышева, он все равно в курсе. Больше никому ни слова.
Говоров побледнел и вытянулся. Козырнув, он вышел из кабинета.
– Ну, Сергей, похоже, ты поставил последнюю точку. Все, поступай в распоряжение Говорова.
– Вот сука! – процедил Малышев, хищно прищурившись.
– Ну-ну, Сергей, только без эмоций. Выводы делать еще рано. О чем мы с тобой говорили тут – никому ни слова.
– Понял, товарищ подполковник. Разрешите идти?
Рябов отпустил его кивком головы.
* * *
Антон, подойдя к Романову, присел на колени.
Рот у капитана был приоткрыт, он часто отрыгивал, пуская на рубашку слюни; лицо белое, губы, сложившись в страшную гримасу, приобрели синеватый оттенок.
Антон вгляделся внимательней: глаза капитана с невероятной быстротой теряли жизненный блеск.
– Юлька! Воды, быстро! Много!
Девушка сорвалась с места и побежала на кухню. Из всей компании самым сообразительным оказался Образцов, вслед за Юлькой он пошел в ванную и вернулся с эмалированным тазом.
Юлька наливала воду из трехлитровой банки в кружку, Антон, запрокинув голову Романову, пытался влить воду в рот, но вода не шла, выливаясь обратно.
Развязав Романову руки, он потащил его в ванную. Перегнув через край ванны, Антон, стоя сзади, надавил ему обеими руками на живот. Живот у капитана был неестественно вздут, при надавливании газы отошли через рот, наконец-то желудок капитана дернулся, и его вырвало темно-коричневой жидкостью, похожей на кофейную гущу.
Запах рвоты был настолько резким, что Антона самого едва не стошнило. Приподняв капитана, он взял у Юльки кружку с водой; Романов сумел выпить только половину.
В дверях столпились пацаны, тревожно наблюдая за действиями Антона. Он обернулся к ним.
– Отойдите от двери, дайте воздуха. – Он похлопал Романова по щекам: – Давай возвращайся…
Романов смотрел на него из-под полуопущенных век, продолжая отрыгивать. В несколько приемов он сказал одно только слово:
– Коньяк…
Последнее время Романов все чаще стал прикладываться к бутылке, даже Дробов заметил его отечные щеки и чуть подрагивающие руки.
– Что дороже всего на свете? – спросил он у капитана, когда тот в очередной раз приехал в Москву.
Романов пожал плечами, отвечать не хотелось, все равно не угадаешь, он сказал первое, наболевшее, что постоянно, кроме водки, торчало у него в голове:
– Деньги.
Дробов удовлетворенно кивнул:
– Это очень хороший ответ. Гораздо хуже, когда на вопрос «Что дороже всего на свете?» ты ответишь: «Сто граммов, поданные вовремя».
Романов хмыкнул и промолчал.
…Никто не знал, где находится сейчас Антон Никишин, – ни Рябов, ни Кравец. Они могли искать его в Ульяновске, Волгограде, Москве, но Антон не покидал пределов Самарской области. Причина была только в нем, в капитане Романове, и он ждал Антона. Вряд ли тот появится сегодня, скорее всего дня через два, когда розыск беглеца в области потеряет накал.
Никишин сейчас где-то отлеживался, набирался сил и разрабатывал план встречи с командиром роты, хотя план должен быть весьма прост. Романов и Никишин знали об этом. Место встречи – только квартира капитана, иначе проиграют оба.
Романов вернулся в свою холостяцкую квартиру раньше обычного. Навернув на табельный «ПМ» десятисантиметровый глушитель, он вложил пистолет в самодельную кобуру вроде «мексиканской петли» и прицепил ее на пояс. Теперь, чтобы мгновенно выхватить пистолет, не нужно долго копаться.
«Итак, – думал Романов, – Антон сегодня вряд ли придет, а вот завтра или послезавтра объявится. У него есть вопросы, на которые он хотел бы получить ответы. И он получит их». Капитан, тронув рукоятку пистолета, нервно улыбнулся.
Слишком смышленым оказался Антон, ловил все на лету; если бы прослужил еще год, стал бы лучшим в части, лучше прапорщика Шляха. «Как ловко он его, – качая головой, вспоминал Романов. – Без страха шел на пули, как одержимый». Перед его глазами предстала мрачная картина: трупы караульных, оскаленное лицо Шляха, автомат в руке Антона. Короткая очередь, и Шлях, схватившись за грудь, рухнул на колени. Если бы Романов промедлил секунду-две, Антон достал бы и его.
