— Поздно, — сказала Лу, — конверт вскрыт.
— Что там? — Руби зажмурилась. — Реклама?
— Непохоже. Внутри еще один конверт. — Лу вытащила небесно-голубой прямоугольничек. — Авиапочта.
— Откуда? — спросила Руби, еще плотнее закрывая глаза.
— Америка. Колорадо, — прочла Лу.
— Колорадо? — Руби распахнула глаза. — Что за Колорадо? Моя мама жила в Гринвиче.
— Люди иногда переезжают, — встрял Мартин.
— Ага, из Гринвича в Клэфем, но не к черту на рога — в Колорадо.
— Открыть? — нетерпеливо спросила Лу.
— Да, то есть нет. — Руби снова зажмурилась. — Дай мне пару минут.
«Последний заказ. Бар закрывается», — послышалось от стойки.
— Руби, — устало сказала Лу, — мы четыре с лишним часа пялимся на это письмо. Поверь, содержимое конверта не изменится, если ты вскроешь его прямо сейчас, или завтра, или совсем не станешь вскрывать. Давай применим «технологию пластыря». Чем быстрее ты его сдираешь, тем меньше приходится терпеть боль, если вообще приходится.
— Я всегда ждала, пока мои пластыри состарятся и отпадут сами, — слабым голосом откликнулась Руби.
— На счет «три», — улыбнулась Лу. — Я вскрываю конверт и читаю письмо без всяких там «дай-собраться-с-духом-я-не-в-состоянии».
— Лу-у, — заныла Руби.
— Начинаю отсчет: pa-аз, два-а, ТРИ!
Мартин схватил Руби за руки, чтобы она не могла заткнуть себе уши.
Словно рыбак, вспарывающий брюхо своей добычи, Лу с треском разорвала конверт, вытряхнула из него листок тонкой авиабумаги, аккуратно расправила и начала быстро читать письмо, негромким, но четким голосом.
13, Черри-Хиллз-роуд, Боулдер, Колорадо.
Розалия Баркер
Дорогой сэр (или мадам)!
Я обращаюсь к вам по поводу объявления о розыске миссис Джеральдин Баркер, которое было опубликовано в лондонской «Таймс». К сожалению, миссис Баркер больше нет с нами. Я ее невестка, жена единственного сына миссис Баркер, Натаниела (Ната).
В последние несколько месяцев я занимаюсь составлением генеалогического древа моего мужа — хочу сделать ему сюрприз к сорокалетию. Я была бы крайне признательна за любую информацию о жизни миссис Баркер в Англии до ее эмиграции в Америку. Спасибо.
С уважением,
Розалия Баркер (миссис).
«На что реагировать сначала? — подумала Руби. — На печальную весть, что мама умерла? Или радоваться, что у меня есть брат? Натаниел Баркер. Нат. Ее единственный ребенок». Что скрывается за этими тремя словами? Натаниел Баркер не знает о существовании Руби? Или знает, но думает, что ее тоже нет в живых?
— Вот так так, — задумчиво сказал Мартин, перечитав письмо. — Руби, у тебя объявился старший брат.
— Здесь какая-то ошибка, — сказала Лу. — Тебе тридцать один. Когда ты родилась, твоя мама, скорее всего, сама была девчонкой. А эта Розалия говорит, что ее мужу сорок. Вот и считай. Он не может быть твоим братом.
— Нет. Я уверена — Джеральдин Баркер из Колорадо и есть моя мама, — сказала Руби с убежденностью, поразившей ее саму. — Натаниел — библейское имя, ты не находишь? Возможно, и имя Хоуп все-таки дала мне мама, а не монахини. — Руби прижала ладонь ко лбу, словно проверяя температуру. — Не знаю. У меня просто голова кругом идет. Такое странное чувство.
— И что ты намерена делать? — спросил Мартин.
Хороший вопрос.
— Не знаю, — снова повторила Руби. — Коль скоро мамы нет в живых и некому рассказать, что произошло тридцать один год назад, то, может, оставить все как есть и не ворошить прошлое.
— Как?! И не выяснить, кем на самом деле приходится тебе этот парень? — недоверчиво спросила Лу. — Руби, если уж ты начала действовать, надо идти до конца.
— А вдруг он и знать меня не захочет?
— Будь я твоим братом, я была бы счастлива иметь такую сестру, — заверила подругу Лу. — Давай, несмотря на все сомнения, будем исходить из предположения, что он все же твой родственник, — принялась рассуждать Лу. — Представь, Нат потерял мать, больше в этом мире у него не осталось ни одного близкого человека, ну, за исключением его миссис Розалии, и тут появляешься ты…
— Он может подумать, что ты явилась за своей долей наследства, — услужливо подсказал Мартин.
Лу бросила на него свирепый взгляд.
Руби с тревогой посматривала на своих друзей. Почему худший сценарий всегда кажется наиболее правдоподобным?
— Послушай, Руби, — мягко сказала Лу, — а как бы ты действовала, если бы нашлась твоя мама? Ты же наверняка думала о такой ситуации.
Руби потупила глаза и нахмурилась.
— Конечно думала, — сказала она, водя пальцем по столу. — Ну, я бы сначала пошла к ее дому, поглядела на него и попыталась бы понять, что мама за человек, а потом издали посмотрела бы на нее саму.
— То есть шпионила бы за собственной матерью, — сделал вывод Мартин.
— Не шпионила, — запротестовала Руби, — а понаблюдала бы за ней со стороны. Но это если бы она жила в Гринвиче, а не в богом забытом Колорадо. — Руби сделала большой глоток водки. — Я не могу вдруг, ни с того ни с сего нагрянуть к незнакомым людям. А потом, мама все равно умерла. Моя мама умерла, — медленно повторила Руби и нервно рассмеялась. — Мама умерла. — Слова звучали странно, как-то не так — неправильно.
Мартин взял Руби за руку и крепко сжал ее в своих ладонях.
— Ты этого не можешь знать наверняка, — сказал он, — и не узнаешь, пока не напишешь той женщине и не объяснишь, кто ты такая и почему разыскиваешь Джеральдин Баркер. Не исключено, что вы говорите о разных людях. Баркер не такая уж редкая фамилия, да и имя тоже. У моей мамы есть три подруги по имени Джеральдин.
Лу согласилась с Мартином.
— Возможно, вы правы. — Сложив письмо, Руби убрала его в конверт и залпом прикончила водку. — Мне надо подумать, — объявила она.
— Что бы ты ни решила, помни, мы всегда останемся с тобой, — заверил ее Мартин.
— Если тебе понадобится наша помощь или поддержка, — добавила Лу, — или просто захочется поговорить — мы рядом.
Руби посмотрела на друзей полными слез глазами.
— Правда? — спросила она, шмыгая носом, и неожиданно громко всхлипнула, как ребенок после долгого плача.
— Хочешь, переночуй сегодня у меня, если тебе тяжело оставаться одной, — предложил Мартин. — Я лягу на диване, а ты в спальне. Я как раз утром постелил свежие простыни, и в холодильнике есть апельсиновый сок к завтраку.
— Как соблазнительно, — сказала Лу. — Можно я пойду вместо Руби?
