— О нет, с меня хватит, — простонала Эрика двадцать минут спустя. — Лу, неужели этот грохот называется музыкой? Или мы стареем? Ой, смотри! — вдруг горячо прошептала она.
Лу чуть повернула голову и поймала на себе взгляд высокой блондинки с короткой мужской стрижкой. Ярко накрашенные губы женщины дрогнули, она улыбнулась дружелюбно и вместе с тем вызывающе. Лу нервно провела пятерней по волосам.
— Слушай, по-моему, она тебя клеит, — сказала Эрика и зашлась истеричным хохотом.
— Э-эрика, — осуждающе протянула Лу в ответ на дурацкое предположение коллеги. — Все, вечер окончен. Идем, нам по пути, поймаем машину.
В такси Эрика пустилась в пьяные философские рассуждения и сентиментальные воспоминания:
— Запомни, Лу, если ты когда-нибудь встретишь мужчину своей мечты, держись за него обеими руками, чего бы тебе это ни стоило и что бы ни говорили люди. Упустишь свой шанс — и все, ничего уже не вернешь и не исправишь. Поверь мне, уж я-то знаю…
— Откуда?
— Из собственного опыта. Моя лучшая подруга вышла замуж за Любовь Всей Моей Жизни.
— Неужели? Ты мне никогда не рассказывала.
— Тяжело вспоминать об этом, — вздохнула Эрика. — А два года назад они пригласили меня быть крестной матерью их первенца. Господи, что я пережила! Во время крещения только и думала: «Ведь это я, я должна была быть матерью его ребенка».
— Я должна иметь растяжки, страдать от геморроя и варикозного расширения вен, — добавила Лу.
— Оно того стоит, — сказала Эрика. — С тех пор я с ними не общаюсь. Недавно, правда, слышала, что они посещают консультанта по вопросам семьи и брака. Супруги на грани развода, ну и что! Для меня-то все равно слишком поздно. Раньше надо было думать, когда Шелли только начала проявлять к нему интерес. Мир полон людей, которые идут к алтарю не с тем человеком и страдают потом всю жизнь, как Шелли рядом с моим мужчиной. А в это самое время на другом конце Лондона какая-нибудь несчастная дура мучается от ненависти к другому мужчине, который мог бы составить счастье Шелли.
Раздавленные трагическими умозаключениями Эрики, девушки замолчали и стали смотреть в окно на ночной город.
— Глостер Крезент, — объявил таксист.
— Оп-ля, приехали. — Эрика открыла дверь и буквально вывалилась на тротуар. — Этого хватит? — Она протянула Лу свою долю за такси.
— Вполне.
— Запомни, дитя мое, — с пьяным пафосом выкрикнула Эрика и ткнула пальцем в направлении Лу, — если Эндрью твой мужчина, то не канителься с ним, бери в охапку и тащи к этому растреклятому алтарю как можно скорее.
— Да, непременно, — улыбнулась Лу. — Ну все, пока, до понедельника.
Она захлопнула дверцу машины, откинулась на мягкое сиденье и взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. «Интересно, — подумала Лу, — что такого увидела во мне та блондинка с короткой стрижкой».
25
Мартин надеялся, что Руби поступает правильно. Внимательно слушая ее доводы и логические обоснования необходимости поездки в Боулдер, он кивал и поддакивал, но не мог отделаться от мысли, что есть вещи, которые следует оставить в прошлом. И чем бы ни закончилась встреча с Баркерами, она наверняка растревожит впечатлительную натуру Руби. В этом Мартин не сомневался.
Но больше всего его волновало и смущало, что Розалия Баркер не знает истинной причины интереса Руби к их семье. И Мартин, и Лу не раз советовали Руби написать еще одно письмо и откровенно все рассказать. Так будет гораздо разумнее и, безусловно, честнее. Однако Руби придерживалась иного мнения.
«О таких вещах в письме не расскажешь», — категорично заявляла она. Мартин снова и снова пытался убедить Руби не действовать сгоряча. Даже когда она позвонила из аэропорта с напоминанием о цветах, которые Мартин должен был поливать в ее отсутствие, он не удержался и предложил еще один вариант: «Ты могла бы послать ей коротенькое письмо из отеля». Но Руби была непреклонна и повторяла, как заклинание: «Об этом я должна сообщить им лично, глаза в глаза».
Как о несчастье, подумал Мартин.
В кино такие идиллии случаются: братья и сестры находят друг друга после многолетней разлуки, плачут, смеются, обнимаются, и наступает хеппи-энд — все пьют шампанское за воссоединение семьи. В жизни все намного сложнее. Семьи бывают разные. И кому, как не Мартину, знать — наличие общих генов отнюдь не гарантирует любовь родственников.
Прощаясь с Руби, Мартин поклялся не оставить без внимания ее ползучие растения и от всего сердца пожелал подруге удачи, но сам никак не мог избавиться от дурных предчувствий.
Мэри храпела в соседнем кресле. Она панически боялась летать и поэтому накачалась шампанским еще в аэропорту. «Запей пару таблеток снотворного хорошей порцией спиртного — не менее чем полбутылки, — и трансатлантический перелет в буквальном смысле пролетит как одно мгновение», — поучала она.
Но Руби не стала глушить себя алкоголем и снотворным, сказав, что желает насладиться картиной мира, открывающейся с десятимильной высоты. Однако уже над Гренландией пожалела, что не последовала совету начальницы. Страх, липкий и ползучий, все больше охватывал Руби. Что она делает? И зачем? Вся ее затея от начала до конца — сплошное безумие или хуже — ужасная, роковая ошибка.
Руби не помнила, когда мама и папа сказали ей, что они ее приемные родители. Но зато она очень хорошо помнила тот день, когда ее одноклассники узнали, что она приемный ребенок.
Однажды мисс Мейфилд рассказывала ученикам о жизни их африканских сверстников и предложила взять шефство над бедными детишками. План был таков: собрать старые игрушки, ненужные книжки и послать все это добро в далекую Африку как подарок к Рождеству. Элейн Робертс спросила, что означает «взять шефство». «Это все равно что подобрать брошенного котенка или пригреть сироту», — ответила мисс Мейфилд и по какой-то неведомой, ей одной понятной причине в качестве наглядного примера привела историю Руби. Класс с жадным любопытством выслушал повествование о том, как настоящие мама и папа Руби отказались от своей дочки, потому что не могли заботиться о ней, и попросили отдать девочку в другую семью. Увы, несмотря на все старания мисс Мейфилд объяснить, что Руби теперь настоящая родная дочь Тейлоров, ее уже к полудню окрестили ублюдком, а Элейн Робертс с полной убежденностью заявила, что рано или поздно явятся люди из сиротского приюта и заберут Руби обратно.
Жизнь превратилась в ад. Руби очень хотелось спросить у родителей, не собираются ли они возвратить ее в приют, но подойти к ним с таким вопросом она не решалась. Через несколько дней новость облетела всю школу и дошла до класса, где училась Линда. Карина Поуп сказала, что Руби и Линда ненастоящие сестры, за что и получила от Линды сокрушительный удар кулаком в челюсть. Обеих сестер Тейлор выгнали с уроков.
Дома мама посадила Линду на кухне и рассказала ей историю с удочерением Руби. Для мистера и миссис Тейлор вся ситуация была настолько естественна, что им попросту не приходило в голову вести какие-то особые беседы со старшей дочерью.
