— Теперь понятно, почему ты называешь свою личную жизнь куском дерьма! — Руби одновременно заливалась слезами и хохотала. — Ты подлец, Мартин Эшкрофт, — добавила она, сокрушенно качая головой. — Гореть тебе в аду!
— Но ведь и ты смеялась, — заметил он. — Так что отправимся туда вместе.
В шесть утра они подъехали к дому Руби.
— Поднимешься? — спросила она.
— Ненадолго.
Когда они шли к подъезду, Мартин обнял Руби за плечи.
— Замерзла?
Руби остановилась, посмотрела на него снизу вверх и молча покачала головой. В глазах у нее все еще блестели слезы, а влажные ресницы были похожи на маленькие острые пики. Никакой тушью не нарисуешь такие красивые ресницы, подумал Мартин. Он ласково улыбнулся, глядя на заплаканное лицо подруги.
— Спасибо, — сказала она.
— За что?
— За то, что приехал за мной посреди ночи, и за то, что всю дорогу терпеливо слушал мой невротический бред.
— Ты заслуживаешь лучшего, — просто сказал Мартин. — Мне бы очень хотелось помочь тебе понять это… и им тоже.
Руби вся сжалась в комок.
— Кому нужны сразу две семьи? — храбро сказала она. — Рождественский визит одного комплекта родственников — и то многовато.
— Верно. Слишком много родственников — слишком много брюссельской капусты. Или американцы не едят на Рождество брюссельскую капусту? Но ты могла бы принимать одних на Рождество, а других на День Благодарения.
— Мартин, — Руби зажала ему рот ладошкой, — я не хочу больше о них слышать. Для меня Колорадо не существует. Договорились?
— Договорились.
— Спасибо… за все. — Руби приподнялась на цыпочки и поцеловала Мартина в щеку — обычный дружеский поцелуй.
Но длился он чуть дольше обычного. Когда Руби потянулась к щеке Мартина, он как раз повернул голову, и Руби, промахнувшись, прижалась губами к его губам.
Мартин выпил чашку кофе и полчаса спустя уехал к себе, а Руби осталась стоять посреди гостиной. Она озиралась по сторонам, словно впервые увидела комнату: диван с аккуратными подушечками, журнальный столик, засухоустойчивый кактус, который Мартин, естественно, забыл полить. На каминной полке стояла фотография в рамочке — Руби, мама, папа и Линда. Снимок был сделан на выпускном вечере в университете. Руби взяла фотографию и любовно стерла с нее пыль рукавом блузки. Она помнила, как переживала мама, как долго не могла решить, какой наряд подойдет для столь ответственного мероприятия — она должна выглядеть достойно, чтобы не опозорить свою младшую дочь. Следует ли ей надеть шляпу, или это будет чересчур помпезно? В конце концов миссис Тейлор остановилась на голубом костюме, который в свое время она специально купила для свадьбы старшей дочери. Фотографировал их Стив, муж Линды. Замечательный парень. Сестре повезло с мужем, а Руби была счастлива иметь его в качестве зятя.
Руби взглянула на улыбку отца. Видно, что он страшно доволен и гордится дочерью. На глаза Руби опять навернулись слезы. Вот ее настоящая семья — эти трое людей на фотографии и человек за кадром, который снимает их, и малышка Лорена с тейлоровским носом.
Попозже она позвонит маме и сестре. Узнает, как там поживают ее племянница и папин радикулит. Ставя фотографию на место, Руби почувствовала некоторое облегчение. Все к лучшему. Натаниел Баркер, не пожелав впустить ее в свою жизнь, избавил семью Тейлор от боли, которую причинило бы им известие, что Руби пыталась найти своих настоящих родителей. Все к лучшему.
Автоответчик мигал, сигнализируя, что поступило сообщение. Руби нажала кнопку.
«Привет, бэби. Ты уже вернулась? Извини, меня не было дома, когда ты звонила из аэропорта, — задержался в офисе», — добавил он. Объяснение показалось Руби несколько странным: по дороге в Лондон она вспомнила, что в понедельник вечером Роберт собирался на встречу со школьными друзьями. «Прилетай ко мне, моя сладкая птичка, как только сможешь. Целую. Дико соскучился».
Руби растаяла.
Роберт! Вот еще один человек, который любит ее.
30
Лу сразу же заметила — на Эрике был вчерашний наряд, тот самый, в котором после работы она отправилась на свое Грандиозное Свидание.
— О нет, надеюсь, ты не… — пробормотала Лу.
— Я знаю, знаю, мне не следовало нарушать Правила. Но, ей-богу, Лу, если выпадет такой шанс, должна же я хоть изредка делать это. Мне тридцать семь лет…
— По-моему, ты говорила, что тебе тридцать два! — воскликнула Лу.
— Тридцать семь с половиной, — гордо заявила Эрика. — И я не обязана ни перед кем отчитываться, и если мне хочется провести ночь с мужчиной, которого я вижу впервые в жизни, то я, черт побери, имею на это полное право.
— Раньше ты пела по-другому. Сменила пластинку?
— Он, он изменил всю мою жизнь!
— Так быстро?
— Ну-у, вообще-то довольно медленно, ме-едленно и плавно. — Эрика растеклась вызывающей улыбкой.
— Э-эрика, умоляю, прекрати, я только что позавтракала.
Растревоженная девушка задумчиво подперла голову рукой.
— А с другой стороны, даже если он никогда больше не позвонит — плевать!
— Ой, не верю.
Эрика нервно пожевала губу и вдруг сделалась похожа на подростка, охваченного тревогой и неуверенностью первой любви.
— Конечно, ты права. Если он не позвонит, я умру. — Она закатила глаза, изображая предсмертный обморок.
— Похоже, тебе попался необыкновенный мужчина.
— Умопомрачительный! Он потряс меня с самого начала. По телефону сказал, что не хочет использовать цветок в петлице в качестве опознавательного знака, потому что тогда все вокруг поймут, что у нас свидание вслепую, а сам явился с огромным букетом роз.
— От «Теско Метро»? Или «Маркса и Спенсера»?
— Ни в коем случае! — выпалила Эрика. — Цветы от настоящего флориста, все завернутые в тонкую коричневую бумагу. Посмотри.
Покопавшись в сумочке, Эрика вытащила свой ежедневник. На странице, где была отмечена дата Грандиозного Свидания, лежал аккуратно расплющенный розовато-оранжевый бутон.
— Бог мой, как трогательно, — всхлипнула Лу. — Я сейчас заплачу.
— Знаю — это глупо. Но что бы ни случилось в дальнейшем, я хочу сохранить воспоминания о прошедшей ночи до конца моей скучной и никчемной жизни.
Эрика уселась напротив рабочего стола Лу и склонилась к ней, как будто намеревалась поведать ужасную тайну. Лу подалась вперед, так что их головы почти соприкоснулись.
— Ради всего святого, что он с тобой сделал? — прошептала Лу, сгорая от любопытства.
