В таком виде Миша и Серёжа отправились поздравлять ничего не подозревающих шведок. Те, конечно же, в крик. Махнув на них рукой, переодетая двоица отправилась к Тому и Клэр. Медсестра-Лаптев фамильярно уселся Тому на руки и принялся прослушивать его бутафорским стетоскопом. А Дед Мороз — Макаров сгрёб Клэр в охапку, поставил её на стул и крикнул: «Прочитаешь стишок — дам конфетку!» Бедняжка дрожала от страха и часто моргала, в то время как Михаил Матвеевич ходил вокруг неё и мычал: «Пушкин, Пушкин, где же кружка, э-э-э!» Новогодняя ночь становилась всё энергичнее. В этот момент я ещё не подозревал, что компания, с которой мы начали отмечать праздник, обновится почти полностью.
Глава девятая,
из которой читатель усвоит правила поведения за одним столом с русскими, узнает, как применять шампанское в качестве оружия малой дальности, и неожиданно почувствует какие-то флюиды
За полчаса до Нового года мы втроём вдруг ощутили острый приступ тоски по дому. Возможно, это было одним из побочных действий лошадиной дозы алкоголя. Впрочем, не важно. Все мы вспомнили о том, что нужно позвонить и поздравить с наступающим своих родных и близких. Первым вызвался я. Выпросив у Макарова мобильный, я быстро поговорил с родителями. После обмена пожеланиями папа кратко сообщил, что «пирамиды — не фонтан». Тут же телефон выхватила мама. Она, ни секунды не забывая о стоимости международных переговоров, протарахтела «снаступающим-яждувнуков-приветребятам-надевайшапку» и бросила трубку.
Хмельной Лаптев постеснялся говорить с родственниками при нас. Он отошёл подальше к морю, набрал номер и долго ходил вдоль кромки воды, что-то бормоча в телефон извиняющимся тоном. На двадцатой минуте разговора Макаров уже начал переживать, не разорит ли его наш болтливый друг. Но всё обошлось: когда умиротворённый Сергей возвратился и вернул телефон, то оказалось, что он не потратил ни минуты, поскольку не нажал кнопку вызова. Лаптев свой промах начисто отрицал. С кем именно он так долго беседовал на берегу, так и осталось загадкой.
Макаров звонить домой отказался. Он заявил нам, что никакой жены знать не знает, и никого поздравлять с праздником не собирается, чтоб ей пусто было, мымре, конец цитаты.
— Мужа неделю нет, а она хоть бы разок набрала меня, спросила, как я! Вместо того чтобы с грустью всматриваться в ночную мглу и зябко кутать плечи в оренбургский платок — стопудово уже где-то гарцует и надирается самбукой с подружками!
— Что ты несёшь?! Ты же все её звонки сбрасывал, а потом вообще телефон вырубил!
— Хотела бы дозвониться — дозвонилась бы! Всё!
В конце концов, я предложил Мише хотя бы черкнуть СМС. Всё-таки не чужие люди! Тут он расцвёл и неожиданно согласился. Но логика его рассуждений была иной:
— Точно! Я ей сейчас отправлю фоточку, как мы тут отдыхаем! Пускай увидит и содрогнётся, когда посмотрит в свой долбаный телефон! Пусть знает, что мне и без неё отлично! Артемий, давай, сфотай меня с Серёгой. Есть? Молодец! Дай сюда!.. Отправляем!.. Ай, чёрт…
Повисла пауза, и лоб Миши перечеркнула морщина. Он печально глядел в телефон, как будто оттуда показывали снимок узи его печени. Любопытный Лаптев взял трубку из рук печального холостяка и посмотрел в экран.
— Я чё-то не то нажал, — грустно сказал Миша. — Кажется, не та фотка отправилась.
— М-да. Действительно. Получить в новогоднюю ночь СМС с фотографией слоновьего дерьма — что может быть приятнее?
— Вот теперь точно развод, — безрадостно подытожил я.
— Ай, да и ладно! Гуляем! — Макаров резко расправил плечи, лихо сдёрнул с пальца обручальное кольцо, и грохнул по столу кулаком. — Э-эх, пацаны! Без пяти двенадцать, пора сорвать резьбу на болте сознания!
— Наливай!
Лаптев повторил бравый жест командира, взмахнув своей тоненькой ручкой. Не рассчитав траекторию, Сергей угодил в стоящую на краю стола тарелку с мясом, и она сработала как маленькая паршивая катапульта. Мясной снаряд улетел за спину Сергею и угодил в сидящих за соседним столом. И им это не понравилось.
— Hey, you! D’you wanna have some problems?
[28]
Фраза несла в себе отчётливый американский акцент. Из-за стола медленно поднимались два незнакомых нам парня. Они были здоровыми и холёными, будто сошли с экрана сериала «Спасатели Малибу».
— Хеллоу, америкэн френдс! Ви глэд ту си ю ин зэ Таиланд!
[29]
— Лаптев развернулся к нашим новым знакомым, беспечно улыбнулся и распахнул объятия. Но вид радостного полуголого мужчины в латексе их не успокоил. Штатовцы не приняли Серёжиного дружеского тона, зато приняли боксёрские стойки.
— What did you say? Are you kidding me?!
[30]
В воздухе запахло Третьей мировой войной. Отвечая на агрессивный посыл американцев, Лаптев погасил улыбку и сгруппировался. Взглядом он моментально выбрал живот, в который с разбегу въедет его голова в случае эскалации конфликта. Глаза Миши превратились в узкие щёлочки, подобные тем, через которые водители танков любуются пейзажем. Я взял вилку и, прикидывая, в кого бы её всадить, внимательно посмотрел на новоприбывших.
Первый янки был кряжистым качком, с копной огненно-рыжих волос и поломанным носом. Типичный «рэднек»
[31]
. В кино такие берут бензопилу и гоняются по лесу за приезжими студентами. Второй, смазливый и подтянутый брюнет, смахивал на мафиози своими гладкоприлизанными назад волосами. С подобной внешностью он вполне мог быть сутенёром, драгдиллером или модельером. От такого типчика возможна любая подлянка: или «перо» под ребро сунет, или разбодяженную наркоту «толкнёт», или, того хуже, предложит обменяться телефончиками.
Громила и мафиози сделали ещё шаг в сторону нашей компании. И тут один из них совершил роковую ошибку.
— Hey, man, why are you dressed like a woman?
[32]
— спросил рыжий у Лаптева, — Maybe you’re gay?
[33]
— Ты кого это геем обозвал, рыжий бубен?! — чуткое ухо Макарова вмиг выхватило из потока иностранной речи ключевое слово. Взмах руки — и бутылка из-под шампанского, грациозно кувыркаясь, полетела в голову «рэднеку». Полёт был кратким, а результат — ожидаемым. «Рыжик», как подкошенный, рухнул наземь. «Мафиози» тут же кинулся на Мишу. Но Лаптев, словно по команде, бросился ему наперерез и въехал в живот головой. Шапочка с красным крестом слегка смягчила удар, но не радикально. Через миг второй американец корчился рядом с первым.
