– Вроде бы все чисто, если мой нос еще способен различать запахи. Давай на сегодня заканчивать. Все остальные могут подождать до завтра, а я пока немного посплю. Подготовьте пациента: сейчас будем чистить рану.
Она подошла к двери, подтолкнула Марка в палату, а потом, обхватив его обеими руками, уткнулась лицом в его грудь и устало прошептала:
– Сколько ты здесь пробудешь?
Он фыркнул в ее волосы, рассмеявшись против воли.
– Около шести часов. Мы выступаем завтра на рассвете.
Фелиция отстранилась и, держа его на расстоянии вытянутой руки, внимательно всмотрелась в его лицо с темными кругами вокруг глаз.
– Ты только вчера из боя. Похоже, опять влез в самую гущу…
Его глаза вдруг затуманились. Мягкий упрек пробил его защиту, и бушевавшие в душе Марка эмоции вырвались наружу против его воли.
– Мы сражались с варварами на севере. Мои лучники дрались так, как я даже представить себе не мог… но очень многие погибли. И Антенох…
Слеза прокатилась по его щеке и упала на кольчугу. Фелиция притянула его голову к своему плечу и замерла, прижавшись к Марку и кусая губы, чтобы самой не расплакаться.
– Бедный мой… Что ж, солдатская доля…
Марк немного отодвинулся и попытался заговорить, но она прижала палец к его губам.
– Не надо… Ты не виноват. Возможно, они были лучниками, а не пехотинцами, как тунгрийцы, но и те и другие – солдаты. Они знали, на что шли, когда поступали на службу. А что касается твоего писаря…
– Он умер, спасая ребенка. Я опоздал. Успел только прикончить тех, кто его убил. Я больше ни на что не гожусь…
– Глупости! – Ее голос стал тверже. Схватившись руками за ворот его кольчуги, она снова притянула его к себе и яростно зашептала: – Ты хороший офицер и добрый человек. Я люблю тебя. Соберись с духом, выспись и возвращайся, когда все закончится. Мне нужен муж, а не мертвый герой, поэтому я хочу, чтобы ты не терял голову.
Он слабо улыбнулся и, прижав ее к себе, нежно поцеловал. Оторвавшись от него, она двинулась к операционной, но на половине пути обернулась со слабой улыбкой на губах.
– А если хочешь запомнить Антеноха живым, не забывай, как он доводил тебя до такого состояния, что ты готов был рвать волосы на голове от злости.
Он улыбнулся ей в благодарность за напоминание о лучших днях.
– Я однажды зашвырнул в него свитком с комментариями к «Запискам о Галльской войне».
– Знаю, он мне рассказывал. Думаю, он даже гордился этим достижением… А теперь иди. Мне надо закончить с пациентом и сделать записи, пока я не забыла, что там нужно написать.
Марк взял шлем и проводил ее до дверей. Мысли его уже были заняты завтрашним походом.
Фурий осушил последний стакан оставленного для него вина и потряс флягу, чтобы убедиться, что там ничего не осталось.
– Пусто. Ублюдки, не могли оставить побольше. Разве такой каплей напьешься!
Поднявшись со стула, на котором он восседал после ухода Лициния, посоветовавшего ему на прощание поскорее лечь спать, бывший офицер в самом мрачном расположении духа поплелся на поиски вина. Обойдя весь дом и так и не найдя никакой выпивки, он натянул сапоги, подошел к входной двери и, осторожно открыв ее, выглянул наружу. Стоявшие на страже кавалеристы Петрианы с непроницаемыми лицами повернулись в его сторону и скрестили копья, преграждая ему выход из резиденции. Закрыв дверь, Фурий ретировался на кухню и принялся методично обыскивать помещение, пока не нашел то, что искал, – кухонный нож с широким лезвием. Вернувшись в отведенную ему комнату в дальнем конце здания, Фурий, используя нож как рычаг, принялся отжимать задвижку запора ставни. Наконец дерево не выдержало и треснуло, открыв ему путь наружу.
Фурий задул лампу, приоткрыл ставень и осторожно выглянул в щелку. Улица, ведущая от резиденции губернатора к стене крепости, была пустынна. Он собрался открыть ставни во всю ширь и выбраться наружу, как вдруг в его поле зрения показался солдат в шлеме, который прошел мимо приоткрытого окна. Фурий подождал, пока солдат повернет за угол, а потом бесшумно спрыгнул на землю, аккуратно притворил ставень и торопливо двинулся в сторону того угла здания, за которым скрылся страж. Он с беспокойством выглянул из-за угла, опасаясь, что стражник пойдет назад, но тот направился к дальнему углу: очевидно, он раз за разом обходил резиденцию по кругу. В распоряжении Фурия оставалось несколько минут, пока стражник не появится с другой стороны. Немного отдышавшись, он выбрал единственно возможный для себя путь: как ни в чем не бывало перешел на другую сторону, под прикрытие казарменного здания, расположенного напротив резиденции губернатора. Фурий ожидал, что вот-вот за его спиной послышится шум погони, но ничего не последовало. Стражники у дверей не распознали в шагающем уверенной походкой мужчине того самого пленника, которого им поручил стеречь Лициний.
Теперь Фурий шел быстро. Он направлялся в ту часть казармы, где находилось его временное жилище. Тунгрийский часовой, стоящий на своем посту в дальнем конце блока, закашлялся от холодного вечернего воздуха. По уставу перед дверью префекта полагалось выставлять часовых, но сейчас тут никого не было. «Конечно, – подумал он, – с учетом моего нового статуса в этом нет необходимости».
Найдя нужную дверь, Фурий приоткрыл ее и чуть заглянул внутрь, опасаясь увидеть там охрану, но комната была пуста. Его меч и кинжал лежали на кровати рядом с другими пожитками. Он надел перевязь поверх туники, повесил оружие на пояс, подошел к окну и осторожно выглянул наружу. Из расположенного напротив госпиталя вышли четыре санитара. Рукава их туник были черны от крови. Вся четверка двинулась к воротам, а оттуда – на главную площадь.
– Собрались в пивнушку, господа? Интересно, а кто будет заботиться о пациентах, пока вы пьянствуете? – Фурий внимательно осмотрел длинный ряд окон, пока не нашел то, что искал. – Ага, это будет мне наградой за то, что я не согласился уйти тихо.
В офицерской харчевне собралось много народу: тут были и центурионы пехотных когорт, и командиры декурий всадников Петрианы. Примипил Фронтиний наслаждался редкими минутами отдыха в компании своих офицеров. Принц вотадинов стоял между ними, держа в руках рог с пенной брагой. Марто явно испытывал неловкость. Он сначала хотел отклонить приглашение, но Фронтиний не стал даже слушать его возражения.
– Ты вытащил наши задницы из огня, и мы считаем тебя своим братом. Неважно, что было раньше и что случится потом. И, кроме того, если ты откажешься, я уверен, Медведь придет за тобой и отнесет в харчевню на руках. Может, не стоит до этого доводить?
Фронтиний поднял стакан, и центурионы пододвинулись поближе к своему командиру, чтобы лучше слышать его тост. Его голос прозвучал в неожиданной тишине, поскольку все присутствующие вдруг замолчали и напрягли слух.
