О’Коннор читал эту переписку, тихо ругая себя за то, что еще задумывался, выполнять ему приказы ЗДО или нет. Но ЦРУ всегда требовало лояльности, и у этой лояльности была только одна направленность — наверх. О’Коннор прочел первое письмо кардинала Феличи, и в нем поднялась волна злости. Было очевидно, что сам Уайли, а затем и архиепископ Феличи каким-то образом были причастны к исчезновению семьи Вайцман, но окончательно вывела О’Коннора из себя последняя часть ответа Уайли.
Я планирую быть в Риме 24-го и буду рад лично ввести вас в курс дела относительно ситуации в Центральной Америке; возможно, мы сможем также обсудить вопрос о пропавшем Кодексе майя, который Вайцман поднимает в своей статье. По причинам, которые я вам объясню при встрече, в этом Кодексе скрывается угроза. Если Вайцман ищет его, очень важно, чтобы мы нашли его раньше. Проблемой с Вайцман мы уже занимаемся, но мне нужен резервный план. Насколько я понимаю, Содано сейчас снова в Риме. Если вы дадите мне координаты, как с ним связаться, это может помочь мне в решении моих внутренних задач, а также в деле Вайцман.
О’Коннор сделал еще один глубокий вдох. Неожиданно полученное задание стало касаться непосредственно его самого. У него не было никаких сомнений по поводу того, кто именно является этими «внутренними проблемами», и последние следы недавней лояльности тут же улетучились, сменившись болезненным пониманием, что в агентстве у него уже нет будущего. Но хуже всего было то, что, пока Уайли занимает должность ЗДО, опасности подвергаются наиболее порядочные мужчины и женщины, которые ради ЦРУ и своей страны ежедневно рискуют своей жизнью. Авраам Линкольн отменил рабство. Томас Джефферсон создал «Декларацию независимости» и выступил за отделение Церкви от государства. Теодор Рузвельт первым признал необходимость беречь собственные природные ресурсы. Но сейчас фиаско в Ираке подорвало репутацию США во всем мире, и страна теряет свои позиции. При поддержке вице-президента и под его прикрытием Уайли действовал совершенно непредсказуемым образом. О’Коннор знал, что пришло время действовать, даже если это означало пуститься в бега до тех пор, пока он найдет способ привлечь Уайли к ответственности.
О’Коннор быстро скопировал всю эту переписку и снова запер свой ноутбук в сейф. На лифте он спустился в холл гостиницы, а оттуда целенаправленно, но спокойно отправился в сторону ближайшей станции метро. Его хакерская операция заняла больше времени, чем он планировал, и на неспешную поездку трамваем сегодня вечером уже не было времени. «Уайли сам нарушил свои собственные правила, а также правила агентства», — подумал О’Коннор, садясь в поезд метро, следующий на Шведенплац.
По привычке О’Коннор быстро просканировал взглядом полупустой вагон, а затем вернулся к своим мыслям, вспомнив неожиданную вспышку гнева ЗДО, когда он посоветовал тому не прибегать к физическому уничтожению Вайцман. Письмо Уайли было отослано вскоре после их разговора, и это могло объяснять то упущение, что в нем было названо имя Содано. Теперь было совершенно очевидно, что Уайли дал Содано то же задание, что и О’Коннору, нарушив еще одно из основополагающих правил. Алета Вайцман коснулась чего-то намного более важного, чем беспощадное убийство ее близких. Что такого опасного для Уайли и кардинала Феличи произошло в Гватемале, если заместитель директора ЦРУ был готов убить за это археолога? И что находится в этом загадочном Кодексе майя, который привлек такое пристальное внимание ЦРУ и Ватикана? Возможно, именно Кодекс поможет О’Коннору разоблачить Уайли и Феличи? Он твердо решил выяснить это. У Вайцман, несомненно, есть ключ к разгадке, и, если он собирается найти Кодекс раньше, чем это сделают Уайли и Феличи… неожиданно стало очень важно, чтобы Алета осталась в живых. О’Коннор взглянул на свои часы. Десять вечера.
У него появилось тревожное ощущение, что, может быть, он уже опоздал.
31
Ватикан, Рим
Кардинал Сальваторе Феличи был известен как обладатель одного из лучших винных погребов в Риме. Приглашений в его личную столовую во Дворце святой инквизиции жаждали многие, но мало кто получал — если только гость не обладал какой-либо интересной информацией либо занимал такой пост, что мог повлиять на решение важного для Феличи вопроса. Говард Уайли отвечал обоим этим критериям, и двое мужчин заняли места за большим дубовым обеденным столом. Феличи кивнул привлекательной молодой монахине, которая замерла возле тяжелого серванта времен Людовика XIV. Назначение сестры Бриджит в штат обслуживающего персонала кардинала Феличи многих в Ватикане заставило удивленно поднять брови.
— Шато Латур 1961 года, Говард, — заметил Феличи, наливая гостю из хрустального графина. Феличи впечатляюще правильно говорил по-английски, и его легкий оксфордский акцент резко контрастировал с южной напевностью речи Уайли. — Поговаривают, будто урожай винограда бордо 1961 года в Пойаке сравним с великими винами 1928 и 29 годов.
Кардинал Феличи поднял изящный бокал уотерфордского стекла на уровень огонька свечи, и свет пламени заиграл всеми оттенками насыщенного гранатового цвета легендарного кларета.
— Да, хотя удивительно, что в Пойаке так мало шато занимаются вином Премьер Крю, — ответил Уайли. — Если мне не изменяет память, там таких всего два: Шато Лафит-Ротшильд и Шато Мутон-Ротшильд. — Уайли с удовольствием вдохнул аромат букета Латур. — Пряный запах. С оттенком лакрицы и кожи.
Говард Уайли ценил в жизни все самое лучшее, и, как и его наставник Дж. Эдгар Гувер, нынешний ЗДО был большим специалистом в вопросах того, как получить все это за общественный счет. Винный погреб Уайли, хотя и не достигал размаха Феличи, тоже был весьма обширным.
— Говард, я прочел досье на эту женщину, Вайцман. Она становится уже не просто неудобной помехой. Если она будет продолжать раскапывать, как погибла ее семья… — Голос Феличи затих: он ждал, пока сестра Бриджит подаст первое блюдо — гребешки в чесночном соусе, слегка поджаренные на гриле в своих раковинах. — Это может поставить нас обоих в затруднительное положение, — закончил он, когда она вышла.
— Я согласен с вами, Сальваторе. Я контролирую это дело. Такие люди, как эта Вайцман, вероятно, не должны особо удивляться, когда с ними происходят несчастные случаи. И все же резервный план нам не помешает. Контакт, который вы мне дали, уже был проинструктирован.
Уайли в работе всегда исходил из принципа необходимого знания, ставшего краеугольным камнем для разведок во всем мире, и поэтому он наставлял Содано лично. Ни его начальник резидентуры в Вене, ни Феличи не знали, что Содано также получил от него задание убрать этого вечно создающего проблемы О’Коннора. А исчезновение О’Коннора в Вене будет расценено просто как несчастный случай.
— Рад был помочь вам, Говард. — Феличи подлил в оба бокала еще вина. — Вайцман вела себя очень глупо, но никаких ошибок тут быть не должно.
Феличи работал по тому же принципу необходимого знания. Все свои страхи по поводу того, что может найти Вайцман, он оставлял при себе. Связь Ватикана и ЦРУ с гватемальскими «эскадронами смерти» всегда можно отрицать, но, если Вайцман копнет слишком глубоко насчет того, что произошло в Маутхаузене, выявятся связи семьи Феличи с нацистами. А он был намерен никогда этого не допустить.
