Вполне допускаю, что капитан Орлов метался между монархистами и большевиками, пытаясь найти в них опору. У капитана были встречи с двумя подпольщицами – «Катей» (Максимовой) и «Таней» (Федоровой). Большевики предложили Орлову поднять совместное восстание, освободить находящихся в тюрьме около 500 политических заключенных, а затем обратиться к народам Крыма с воззванием о проведении немедленного съезда выборных делегатов от рабочих, крестьян, солдат, создать объединенный военный штаб из представителей Ревкома и штаба Орлова.
Однако по неясным причинам Орлов разошелся с большевиками и поднял восстание один. 22 января в Симферополе он арестовывает таврического губернатора Татищева и случайно оказавшихся у него генерала Чернавина, коменданта Севастопольской крепости Субботина и других лиц. Причем Орлов утверждал, что произвел арест по указаниям Слащёва. В Таврическом банке Орлов захватил 10 миллионов рублей.
В Джанкой на переговоры со Слащёвым едет герцог Лейхтенбергский. Дальнейшее описывает Слащёв коротко и неясно: «Князь Романовский много говорил, но ничего не объяснил: понять его было совершенно невозможно. На рассвете телеграмма от Орлова: “Вы задерживаете князя, это не честно – он переговорщик”. Я ответил: “Задерживать не собирался. Его высочество едет. Я еду в Симферополь”. Кроме того, мною была передана телеграмма: “Если не освободите арестованных, то взыщу я” – следом телеграмма: “Бывшему отряду Орлова построиться на площади у вокзала для моего осмотра”. Я приехал в Симферополь.
Орлов перед моим приездом вышел из Симферополя. С ним ушло около 150 человек. 400 человек построились на площади у симферопольского вокзала. Все арестованные были освобождены Орловым по предыдущей телеграмме, и генерал Чернавин встретил меня на вокзале».
6 февраля отряд Орлова, спустившись с гор, занимает Ялту и Алушту. Генерал Покровский вооружает жителей, но они разбегаются, не приняв боя. Генерал Шиллинг направляет против него войсковые части и посыльное судно «Колхида» с десантом. Но экипаж и десантники отказываются воевать против Орлова и возвращаются в Севастополь, привезя с собой его прокламации. Текст их достаточно оригинален:
«Офицеры, казаки, солдаты и матросы.
Весь многочисленный гарнизон гор. Ялты и ее окрестностей и подошедший десант из Севастополя с русскими судами, вместе с артиллерией и пулеметами, сознавая правоту нашего общего Святого Дела, перешли к нам по первому нашему зову со своими офицерами. Генерал Шиллинг просит меня к прямому проводу, но я с ним буду говорить только тогда, когда он возвратит нам тысячи безвозвратно погибших в Одессе. По дошедшим до меня сведениям наш молодой вождь генерал Врангель прибыл в Крым. Это тот, с кем мы будем и должны говорить. Это тот, кому мы верим все, все, это тот, кто все отдаст на борьбу с большевиками и преступным тылом.
Да здравствует генерал Врангель, наш могучий и сильный духом молодой офицер.
Капитан Орлов».
Разумеется, Врангель в своих «Записках» всячески открещивается от Орлова и герцога Лейхтенбергского. А вот что по сему поводу написал сам Антон Иванович:
«В конце декабря по поручению Слащёва в Симферополь прибыл его приближенный, герцог С. Лейхтенбергский для “заведования корпусным тылом и формированиями”. Герцог вошел в сношения с капитаном Орловым и бывшим немецким лейтенантом Гомейером, которые и приступили к формированию добровольческих частей; первый – из элементов русских, второй – из немцев-колонистов и татар.
Слащёв и штаб его весьма благоволили к отряду, формировавшемуся Орловым, и обильно снабжали его деньгами и снаряжением».
Судя по всему, и Слащёв, и Врангель пытались использовать «орловщину» в борьбе против своих начальников – Деникина и Шиллинга. Когда же мятеж провалился, оба генерала стали заявлять о своей непричастности. Побыв некоторое время в Ялте, Орлов со товарищи ушел в горы. Там он партизанил до прихода красных. Затем поступил на службу к большевикам. Однако через несколько месяцев по доносу крымских подпольщиков был арестован и расстрелян.
8 февраля (ст. с.) «дед» произвел чистку севастопольского начальства. По генеральному штабу: увольняются от службы согласно прошению: помощник Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России и начальник военно-морского управления генерального штаба генерал-лейтенант Лукомский, состоящие в распоряжении Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России генерального штаба генерал-лейтенанты: барон Врангель и Шатилов. По морскому ведомству увольняются от службы: командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ненюков и начальник штаба командующего Черноморским флотом контр-адмирал Бубнов.
Мало того, Деникин через английского генерала Хольмана и адмирала Сеймура потребовал, чтобы Врангель немедленно покинул пределы территории ВСЮР. (Ну и порядки были в Добрармии!) Обиженный Врангель накатал длинное послание Деникину. Там шли традиционные перечисления заслуг барона, старые обиды и предостережения. Далее шли новые обиды:
«…8го февраля Вы отдали приказ, осуждающий выступление капитана Орлова, руководимое лицами, “затеявшими подлую политическую игру”, и предложили генералу Шиллингу арестовать виновных, невзирая на их “высокий чин или положение”. Одновременным приказом были уволены в отставку я и бывший начальник штаба моей армии генерал Шатилов, а равно и ходатайствовавшие о моем назначении в Крым – генерал Лукомский и адмирал Ненюков. Оба приказа появились в Крыму одновременно 10го февраля».
Эта цитата взята мною из «Записок» барона. А вот кусок письма, который он постеснялся привести или запамятовал:
«Вы видели, как таяло Ваше обаяние и власть выскальзывала из Ваших рук. Цепляясь за нее в полнейшем ослеплении, Вы стали искать кругом крамолу и мятеж.
Отравленный ядом человеколюбия, вкусивший власти, окруженный бесчестными льстецами, Вы уже думали не о спасении отечества, а лишь о сохранении власти…
Русское общество стало прозревать… Все громче и громче называются имена вождей, которые среди всеобщего падения нравов остаются незапятнанными… Армия и общество во мне увидели человека, способного дать то, чего жаждали все.
Армия, воспитанная на произволе, грабежах и пьянстве, ведомая вождями, примером своим развращающими войска, – такая армия не могла воскресить России».
[62]
Эх, попади вовремя письмо Врангеля «деду» к большевикам, политотделы можно было бы распускать, а красноармейцев заставлять заучивать наизусть высказывания барона о деяниях Добрармии.
Ну а наш барон сел на пароход «Александр Михайлович», пардон, не сел, он вообще принципиально не покидал эту «плавгостиницу», и отправился в Константинополь. Оттуда он начал рассылать сотни экземпляров своего письма, как в части Добрармии, так и в Европу в западные СМИ и русскую диаспору.
Деникин ответил коротко:
«Милостивый государь, Петр Николаевич!
Ваше письмо пришло как раз вовремя – в наиболее тяжкий момент, когда мне приходится напрягать все духовные силы, чтобы предотвратить падение фронта. Вы должны быть вполне удовлетворены…
