— Есть, товарищ Сталин (хозяину)!
Я уже указывал, что этот нелегальный «Кабинет Сталина» впоследствии получил официально-легальное наименование: «Секретариат т. Сталина» (не смешивать с «Секретариатом ЦК»!). Любой большой и малый вопрос внутренней и внешней политики, прежде чем обсуждаться на заседаниях руководящих органов ЦК, обрабатывался и по существу предрешался в «Кабинете Сталина», потом уже передавался в соответствующие официальные отделы ЦК, а с дополнительными заключениями самих отделов (эти заключения лишь официально воспроизводили «предрешения» специалистов из «Кабинета Сталина») вопрос поступал на решение Секретариата, Оргбюро и Политбюро. Если на заседаниях этих органов возникали крупные разногласия, что, конечно, нередко случалось, то спорный вопрос передавался в существовавшие или периодически создаваемые «Комиссии Политбюро». Такие комиссии, состоявшие преимущественно из членов ЦК, работающих вне его аппарата, целиком зависели от аппарата ЦК (то есть от того же самого «Кабинета Сталина») — как в отношении данных для обоснования того или иного проекта, так, главное, и в отношении его последующего проведения через высший партийный орган. Получался заколдованный круг, из которого выход находил только один Сталин как генеральный секретарь ЦК: саботаж неугодного ему решения.
«Кабинет» подбирал «кадры» для партии, армии, государства. «Кабинет» был в первую очередь «лабораторией фильтрации кадров». Судьба и карьера члена партии любого ранга, от секретаря местного парткома (впоследствии до секретаря райкома партии включительно) и до наркома СССР, зависели от соответствующего «сектора» «Кабинета». Однако, чтобы назначать новых, надо было убирать старых, по возможности без шума и скандалов. Об этом заботился «Особый сектор», руководимый Поскребышевым. Внешне он не был каким-либо «особым» сектором. Его существование в аппарате ЦК, ранее под именем «секретного отдела», было само собой разумеющимся фактом. Он хранил секретные документы партии и правительства и был как бы простым партийным сейфом.
Когда же был окончательно оформлен «Кабинет Сталина», секретный отдел ЦК просто исчез, с тем чтобы появиться в составе «Кабинета» уже под другим и еще более таинственным названием «Особый сектор». Да и существовал он отныне, действительно, тайно. Только после окончательной победы Сталина — после XVII съезда партии — было сообщено о его существовании.
* * *
В чем же были его функции? В официальной партийной литературе вы будете тщетно искать ответа на этот вопрос. Неофициально же было о нем известно следующее. «Особый сектор» должен был быть органом надзора за верхушками партии, армии, правительства и, конечно, самого НКВД. Для этого у него была собственная агентурная сеть и специальный подсектор «персональных дел» на всех вельмож без различия ранга. Сталин, сидя у себя в кабинете или находясь где-нибудь на отдыхе, имел постоянный контакт с закулисной жизнью партийных и государственных верхов Москвы. Даже простая личная переписка людей из высших слоев подвергалась бдительной цензуре сетью «Особого сектора», исключение не делалось и для собственных единомышленников — точь-в-точь, как это делал и «черный кабинет» царской охранки или Меттерниха. Таким образом, Сталин знал, чем дышит его враг и друг в его собственном окружении.
По мере накопления «минус пунктов» в личном деле вельможи его судьба уже предрешалась в «Особом секторе». Предрешалась, но не решалась. Для официального решения существовали и официальные органы ЦК в зависимости от ранга очередной жертвы: если он был членом ЦК, его судьба решалась в Секретариате и редко в Оргбюро, если же он был высоким чиновником, но не членом ЦК, то его просто снимал соответствующий отдел ЦК. Если же Сталин видел, что дело не обойдется без скандала, то он часть материалов, дискредитирующих того или иного высокого члена партии или даже члена ЦК, передавал официальному партийному суду — ЦКК (позже КПК). Там тоже сидели свои «несменяемые судьи»— Шкирятов, Ярославский, Сольц, Янсон, Орджоникидзе.
В основе всей организационной политики «Кабинета Сталина» лежал испытанный принцип, который Сталин провозгласил в качестве лозунга партии лишь через два года, — «Кадры решают все!». Будущий биограф Сталина, которому будут доступны документы сталинского «Кабинета», с величайшим изумлением установит тот простейший факт, что не Политбюро, состоящее из старых большевиков, а технический кабинет, состоящий из молодых, внешне скромных, в партии и стране неизвестных, но способнейших исполнителей воли своего хозяина, направлял мировую и внутреннюю политику СССР. И это путем «подбора, распределения и подготовки кадров», так как «кадры решают все».
Так, «Особый сектор» освобождал места, которые немедленно заполнял «Сектор кадров» сначала Ежова, а потом Маленкова. Удивительно ли после всего этого, что наркомы дрожали перед Товстухой и Поскребышевым, а члены ЦК ползали перед Ежовым и Маленковым. И эти лица числились в списке аппарата ЦК лишь «техническими сотрудниками» ЦК! «Техника в период реконструкции решает все», — сказал Сталин по другому поводу. Его собственная «техника» над ЦК в руках Поскребышевых и Маленковых в Москве предрешила и судьбу партии. Не выбранные партией, а назначенные «Сектором кадров» секретари обкомов, крайкомов и ЦК национальных компартий на местах, железная воля к единоличной власти самого главного «конструктора» всего этого заговора.
Такова была обстановка в партии, когда Сталин двинулся в «последний и решительный бой» за «ленинское наследство».
Сталин и Бухарин
Главным противником Сталина в конце 1920-х годов был Николай Иванович Бухарин. Он родился 27 сентября (по ст. ст.) 1888 года. Отец его, Иван Гаврилович, был учителем городской начальной школы. Бухарину было 17 лет, когда он вступил в революционный кружок учащихся. В 1906 году он вступил в партию большевиков в Замоскворецком районе, он стал профессиональным пропагандистом партии. В 1907 году Бухарин поступил на экономическое отделение юридического факультета Московского университета, продолжая подпольную работу в партии. К 1908 году Бухарин был настолько известен в партии, что его избрали членом Московского комитета. В 1909 году Бухарин дважды был арестован за нелегальную революционную работу. Арестованный уже третий раз в 1910 году, он был сослан в Онегу, откуда ему удалось бежать. Вскоре он эмигрировал в Германию и временно поселился в Ганновере.
В 1912 году Бухарин впервые встретился с Лениным (в Кракове), с которым впредь, при всех теоретических и политических разногласиях, никогда не порывал близких отношений. Ленин предложил Бухарину активно сотрудничать в большевистской прессе («Правда», «Просвещение»). Бухарин, с оговоркой сохранения свободы в теоретических вопросах, принял приглашение. В 1912 году он переехал в Вену, где продолжал участвовать в большевистских эмигрантских делах, слушал одновременно лекции Бем-Баверка и Визера, подготавливал свою первую теоретическую работу «Политическая экономия рантье» и писал ряд других критических работ против Струве, Туган-Барановского, Оппенгаймера, Бем-Баверка. Здесь же, в Вене, Бухарин впервые познакомился со своим будущим убийцей — Сталиным, который только что бежал сюда из ссылки. Бухарин же помогал Сталину в составлении известной работы, принесшей Коба-Джугашвили славу «марксистского знатока» по национальному вопросу, — «Марксизм и национальный вопрос» (первоначально эта работа называлась «Социал-демократия и национальный вопрос»). Бухарин не только подбирал и переводил для Сталина цитаты из К. Реннера, Отто Бауэра, но и редактировал литературно всю работу в целом, после чего она и была принята Лениным к изданию в журнале «Просвещение» (1913). Перед войной 1914 года Бухарин был арестован австрийской полицией как «русский шпион», но освобожден благодаря вмешательству тех же лидеров австрийских социал-демократов, которых Бухарин и Сталин бичевали в «Просвещении». Из Австрии его выслали в Швейцарию.
