Эти новые для России матрицы поведения вполне согласуются с новой государственностью, которая оформилась после Ельцина — поэтому и приняты итоги выборов с таким тяжелым чувством. Ибо это нарождающееся культурное ядро несовместимо с жизнью России даже в среднесрочной перспективе. Если оно укрепится, то ляжет тяжелым камнем на всяком пути к преодолению кризиса. И взрывать этот камень придется с тяжелыми травмами.
Детская болезнь правизны?
Скоро [весной 2004 г.] состоятся выборы президента. В.В.Путин не стал участвовать в дебатах, отвечать на прямые вопросы и излагать свою программу. С точки зрения момента это правильно — умолчание и недоговоренности позволяют людям культивировать надежды и «домысливать» тайные планы В.В.Путина. В перспективе, напротив, эта тактика обходится дорого — крах ложных надежд ослабляет общество, и кредит доверия к власти с каждым разом сокращается. Конечно, власти труднее иметь дело с реалистично мыслящими гражданами, зато на них можно опереться.
Особенно чревата срывами эта тактика в нашем обществе, во многих отношениях непохожем на гражданское общество Запада. Там власть имеет надежный «термометр» для измерения настроений в обществе — интенсивность социального протеста. Чуть закрутили гайки — с математической точностью возрастает масштаб забастовок и демонстраций. Общество индивидов реагирует на «давление», как идеальный газ. Напротив, наше общество, все еще переплетенное низовыми солидарными связями, отвечает на «давление» нелинейно. Молчит, молчит — и вдруг взорвется, когда по «объективным данным» этого нельзя было ожидать.
Наши реформаторы, начитавшись западных социологов, ожидали социального взрыва в начале 90-х годов, все политики об этом трещали. Это было ошибкой. Взрыва не последовало, и они успокоились. Не было, значит, и не будет никогда. А это уже не просто ошибка, а отключение от всякого знания и здравого смысла. В рамках этого утопичного мышления и отказались от дебатов и «Единая Россия», и В.В.Путин. Зачем, мол, объясняться с избирателями, если они и так проголосуют.
Да, проголосуют — но почему? Уже после выборов 2000 г. проницательный Павловский с тревогой говорил, что за В.В.Путина проголосовали вопреки тому его образу, который создавали для него СМИ. Люди сами, стихийно создали себе мысленный «фоторобот» В.В.Путина, отбирая из его туманных реплик и сообщений СМИ именно то, что соответствовало «желаемому» образу президента. За этим стояла неосознанная хитрость — своим доверием и даже любовью заставить В.В.Путина стать таким, каким его хочет видеть народ. Ведь свои надежды и желания люди высказывали и высказывают вполне определенно. В.В.Путин им не соответствует? Ничего, он не устоит против нашей любви. Мы насильно возложим на него шапку Мономаха, он перестанет быть «менеджером» и примет крест руководителя.
Это расщепление сознания, расхождение между воображением массы и реальной политикой создает растущую напряженность и чревато обвальной утратой легитимности власти, которая и так не слишком основательна. Участие В.В.Путина в предвыборных дебатах разрядило бы эту напряженность, снизило бы «потенциал утопичности» сознания всех сторон в общественном противостоянии. Этого не произошло.
Итак, в каком состоянии мы входим в новый срок президентства? За первый срок власть стабилизировалась. Сильно помогли цены на нефть, но это не главное — они лишь дотянули нас до этого стабильного уровня. Важно, что эта тяга была. Избиратели сократили поддержку и правым, и левым — отдали полноту власти «партии начальников». Берите и не говорите потом, что вам мешали!
На мой взгляд, этот выбор «стабильности по Путину» является плохим признаком. В нем сквозит безнадежность, утрата веры в какой бы то ни было готовый проект развития. Потому что вся риторика и образ действий «партии начальников» говорят о том, что она обещает «заморозить кризис». Но «заморозить» его она может лишь сверху, а внизу процессы деградации всех систем жизнеобеспечения страны будут идти своим чередом, а то и ускорятся. Никаких структурных изменений, которые могли бы остановить или хотя бы замедлить эти процессы, не предвидится.
Греф прямо заявил, что после выборов президента реформы будут проводиться с большей, чем до этого, интенсивностью. Он сказал: «Основной вопрос — можно ли говорить в свете происходящего о продолжении либерального курса реформ. Однозначно — да. Я знаю, что Владимир Путин является убежденным либералом, и не представляю себе его действия, меняющие этот курс. В России возможен любой поворот событий, но не с этим президентом».
Очевидно, что ожидания избирателей кардинально расходятся с ожиданиями Грефа (а также Чубайса, Ясина и других правых). Согласно опросам ВЦИОМ, за время правления В.В.Путина антилиберальные установки населения даже усилились. Вот данные опроса 9-13 января 2004 г. (опрошено 1584 человека), а в скобках — данные января 2000 г. На вопрос «Что, в первую очередь, Вы ждете от Президента, за которого Вы могли бы проголосовать?» люди ответили так: «Вернуть России статус великой державы» — 58% (55); «Обеспечить справедливое распределение доходов в интересах простых людей» — 48% (43); «Вернуть простым людям средства, которые были ими утеряны в ходе реформ» — 41% (38); «Усилить роль государства в экономике» — 39% (37).
Надо подчеркнуть, что первое по числу ответивших ожидание людей есть, с точки зрения либералов, один из самых тяжких грехов России. Вот «Российский либеральный манифест» — Программа политической партии «Союз правых сил» (М., 2002). Его второй раздел так и называется: «Вызов великодержавия» (имеется в виду вызов правым силам). В нем говорится: «Многими соотечественниками наша страна все еще воспринимается как „обломок“ прежней великой державы — СССР. „Комплекс проигравших“, тоска по великодержавию оборачиваются искушением вновь противопоставить себя демократическому миру» (с. 8).
Ближайшие годы покажут, кто был прав в своих ожиданиях — Греф или избиратели. Предстоящий этап «укрепления или исчерпания надежд» совершенно необходим в политическом развитии нашего общества. Последовательная утрата надежд на «бога, царя и героя» — ступени становления гражданского общества, перепрыгивать их нельзя. Либеральной революции февраля 1917 г. не могло бы произойти без того, чтобы свою попытку «заморозить кризис» в полной мере произвел Столыпин, а советская революция не могла бы произойти без того, чтобы народ разобрался в программе кадетов, которые получили власть в феврале.
Сегодня население определенно выразило свою «программу» для В.В.Путина — и будет ожидать столь же определенных знаков, что он ее принял или отверг. Прошлый срок общество отпустило на то, чтобы президент мог утрясти свои отношения с «семьей» и слишком прыткими олигархами. Более того, у нас происходит совершенно незнакомое Западу явление — стихийно президенту навешивают ярлык «левого политика», на который он никогда не претендовал. 28 декабря 2003 г. радио «Эхо Москвы» задало слушателям вопрос: «Как Вам кажется, В.Путин скорее „правый“ или скорее „левый“ политик?» По телефону ответили 3482 человека, из них 20% посчитали В.В.Путина «скорее правым политиком», а 80% — «скорее левым».
Сразу надо сказать, что люди при этом исходят из того понимания «левых и правых» политиков, которое сложилось именно в России. Левый у нас тот, кто в социальном конфликте стоит на стороне угнетенного и эксплуатируемого большинства, а правый — на стороне угнетателей и эксплуататоров. Если совсем примитивно, то левый на стороне бедных, а правый на стороне богатых.
