Но где эти пределы?
Пустынные земли от Верного-Алма-Аты, от озера Иссык-Куль через Арал к Каспию и между Аралом и Каспием были естественной буферной зоной для России и прилежали к ней с любой точки зрения. У кочевников на этих землях было неотъемлемое право жить на них и кормиться с них. Однако в стремительно колонизуемом европейцами мире такое право аборигенов обеспечивалось как раз при включении их земель в состав России.
Со степями было все ясно, но оставалась еще густо населенная и древняя зона Хивинского ханства, Бухарского эмирата, Коканда и Ферганы.
Руководствоваться логикой геополитики — значит уметь вовремя остановиться. И Горчаков мыслил тут вроде бы вполне национально и в русле русской геополитической идеи — двигаться не далее естественных российских границ.
Такими границами на юге и юго-востоке были горы — Кавказ, Копетдаг, Гиндукуш, Памир, Тянь-Шань, Алтай… Если мы посмотрим на карту России Николая Второго, то увидим, что к началу XX века русские вышли на эти горные геополитические рубежи и дальше них не пошли.
К 70-м же годам XIX века на них еще надо было выходить, потому что Ново-Кокандская линия была неизбежно промежуточной — в зону между ней и горными рубежными хребтами уже активно просачивались англичане из Индии.
Поэтому вопрос о сохранении прежнего статуса среднеазиатских ханств не стоял. Дилемма была такова: или эти ханства тем или иным образом войдут в сферу государственного бытия России, или они будут подчинены Англии (сегодня место Британии в этой дилемме заняли уже США).
Интеграция всей Средней Азии с Россией была поэтому предрешена. Но — не более, чем интеграция Средней Азии. А для этого России надо было всего лишь продвинуться вперед — чтобы обеспечить безопасность основной национальной территории.
То есть для России это было одним из важнейших вопросов спокойного национального развития.
Англия же хотела внедриться и закрепиться на очередных землях, отстоящих от Английского острова за тридевять земель, морей и гор (как ныне — США)…
России далее гор продвигаться смысла не было, однако по золотому принципу английского джентльмена «Обвини раньше, чем обвинят тебя» Лондон вдруг стал «тревожиться» за судьбу своих ост-индских владений, лежащих за горами.
Уже в 1865 году сент-джеймский кабинет обратился к русскому двору с предложением обменяться нотами для выяснения взаимного положения обеих держав в Средней Азии. Россия резонно отказала — геополитически обоснованным могло быть лишь такое положение вещей, когда Россия включает в свой состав Среднюю Азию, причем — не как колонию, а как новый элемент национального государства, а Англия волей-неволей признает этот факт и не пытается приобрести в Средней Азии новые заморские-загорские колонии… России невозможно было не прийти в Среднюю Азию, а Англии в Средней Азии делать было просто нечего.
Но англичане не успокоились. Тем более что генерал-адъютант фон Кауфман успешно проводил свою Туркестанскую экспедицию и уже дошел до Самарканда.
Министр иностранных дел лорд Кларендон начал зондаж — нельзя ли, как он писал Горчакову, «для успокоения общественного мнения в Англии (ох уж, это могущественное мнение! — С.К.) и предупреждения несогласий и усложнений условиться о создании между обоюдными владениями в этой части Азии нейтрального пояса, который предохранил бы их от всякого случайного соприкосновения»?
Кларендон указал — как на подобную возможную зону — на Афганистан.
Горчаков тут же согласился и поручил русскому послу в Лондоне Бруннову объявить, что такой вариант «как нельзя более отвечает видам и намерениям Императорского кабинета», что «Его Императорское величество считает Афганистан совершено вне той сферы, в которой Россия может быть призвана оказывать свое влияние», и что «никакое вмешательство, противное независимости Афганистана, не входит в русские намерения».
Итак, возможный конфликт улажен?
Э-э, английский джентльмен — хозяин своего слова! Раз Кларендон предложил в качестве буферной независимой зоны Афганистан сам, то может же он сам от своего же предложения и отказаться?
Он и отказался!
И предложил провести разграничительную линию по… Аму-Дарье! Не более и не менее!
То есть, «беспокоясь» о том, как бы русские не вышли к истокам Инда, англичане нагло лезли в саму Среднюю Азию, рассчитывая на Хиву и выход к Каспию…
Н-да…
Но тут сынам Британии не обломилось! Воевать на суше с русскими, да еще при крайне неблагоприятной коммуникационной обстановке, было делом гиблым.
С другой стороны, занятие Средней Азии оказалось для России почти бескровным. При взятии Ташкента было убито и ранено 125 человек, Ходжента —140. Поход 1868 года для покорения Зеравшанского округа, по мнению авторов отчета о нем, «дорого обошелся нашим войскам», и при этом речь шла о 250 раненых и 100 убитых… Общее число убитых в среднеазиатских военных экспедициях составило примерно 2 тысячи человек за более чем тридцать лет. То есть ожесточения борьбы не было, потому что не было со стороны русских жестокости.
Да, среднеазиатская линия политики России была вполне разумной, геополитически обоснованной и национально состоятельной.
Стала — пусть и со скрипом — налаживаться и дальневосточная политика в зоне Амура. Усилиями Муравьева-Амурского и его соратников Россия получила-таки свой Дальний Восток.
Что же до Русской Америки, то она оказывалась обреченной, ибо была она предана еще до того, как была продана…
В УЖЕ помянутом мной письме Горчакову от 22 марта (3 апреля) 1857 года из Ниццы генерал-адмирал и патрон Морского министерства, великий князь Константин Николаевич, ссылаясь на «стесненное положение государственных финансов» и необходимость финансирования развития русского флота, предлагал поправить положение продажей Русской Америки.
Что ж, от головной боли гильотина избавляет, но врачи, рекомендующие ее в качестве средства лечения, лишь такого «лечения» и достойны!
Проблема флота, безусловно, существовала. Крымская война поставила крест во всем мире не только на парусном флоте, но и на флоте деревянном. К началу шестидесятых годов в строй входят первые броненосцы во Франции и Англии, в Америке уже вот-вот впечатляюще заявят о себе в ходе Гражданской войны Севера и Юга железные мониторы…
Россия к тому времени от Запада все более отставала. Если еще в александровские времена (не говоря о екатерининских) сравнение промышленного и технологического развития России и Франции, Америки, да и Англии, не давало серьезных оснований для национального стыда, то ко второй половине пятидесятых годов картина уже меняется… Хотя и не так удручающе, как это нам часто рассказывают.
Спору нет — зарубежная броня была лучше. И, как пишут нынешние историки флота, получив из Англии информацию об испытаниях там броневых плит и закладке мореходных броненосцев в 1858 году, великий князь Константин Николаевич, покровительствовавший Морскому министерству, поднял вопрос о подобных исследованиях в России непосредственно перед Александром Вторым.
