Скажем, записка Рейтерна Горчакову датирована 2 декабря, а составлена, естественно, еще раньше. И в этой записке министр финансов сообщает министру иностранных дел о финансовой несостоятельности РАК.
Но лишь 8 декабря Рейтерн получает от директора Государственного банка данные по смете доходов и расходов Компании со
следующим резюме: «Компания может существовать при благоразумных распоряжениях и коммерческих познаниях гг. директоров».
Так откуда Рейтерн черпал свои сведения? И почему проигнорировал мнение своих же подчиненных? И как он мог составить свое мнение до получения их мнения?
Нет, Русская Америка виновата была уже тем, что кое-кто очень уж хотел ее «скушать». И на «особом совещании» ее, наконец, «подали на стол» — решение о продаже было принято единогласно.
И царь его утвердил.
В его памятной книжке за 1866 год об этом записано так: «в 1 у к. Горчакова совещ. по дел. Америк, комп. Реш. продать Соедин. Штатам»…
В два часа было записано уже следующее мероприятие, и если учесть, что какое-то время требовалось на то, чтобы добраться из здания МИДа до Зимнего дворца, то получается, что Русскую Америку баре Романовы «сдали» менее чем за час!
По представлению Рейтерна ее было решено продавать за примерную цену в 5 миллионов долларов.
А ЧЕРЕЗ неделю — 22 декабря, Краббе представил Александру записку «Пограничная черта между владениями России в Азии и Северной Америкой»…
Границу в этой записке морское ведомство провело так, что голова кругом идет. Ну, черт с вами — сдали, продали континентальные владения — Аляску и более южную узкую береговую полосу вместе с архипелагом Александра.
Ну, не захотели отстоять Алеуты (хотя — почему бы и нет?).
Не оставили за собой стоящие отдельно в Беринговом море острова Прибылова с богатыми лежбищами котиков — ладно!
Но уж остров-то Святого Лаврентия, почти уткнувшийся в русскую Азию… Его-то зачем было отдавать?! Он ведь к Азии ближе, чем к Америке!
Отдавали бы тогда уж и Командоры — они от Камчатки отстоят дальше, чем Лаврентий от Чукотки.
И вот на этакой записке царь изволил с так любимыми им завитушками лично отметить: «Ладно доложено»…
Вот так…
Уже после того, как Стекль добрался до Вашингтона и «доложился» Сьюарду, тот в черновых записях синим карандашом черкнул: «Россия продает Соединенным Штатам свои владения на континенте Северной Америки и прилегающих Алеутских островах, причем граница проводится через центр Берингова пролива и включает все острова к востоку, начиная с Атту…»
То есть тот же «Лаврентий» у него в мыслях и не ночевал, да оно и понятно — не было ни гроша, да вдруг не алтын даже, а целая полтина! До «Лаврентия» ли тут!
Замечу, к слову, что якобы «прилегающий» к Америке крупный остров Алеутской гряды Атту и остров поменьше Агатту стоят к материковой России раза в три ближе, чем к материковой Америке. Они так и называются, эти острова — Ближние… И назвали их так русские.
И уж Ближние-то острова можно и нужно было выговорить в дальнейшее владение.
А Краббе все это своей картой сдавал сразу — не то что без огневого боя, но даже без боя дипломатического.
Понимали, понимали участники «особого совещания», что делают нечто нехорошее… Недаром все было обговорено в вот уж действительно узком кругу, и в этом же кругу было решено представить дело так, как будто инициатива исходит от США…
ПРЕДЛОЖЕНИЕ о таком «ходе конем» формально сделал Стекль, и оно содержалось в сводном резюме мнений.
Это резюме подготовили специально к совещанию в ведомстве Горчакова (очевидно — в Азиатском департаменте), и оно включало в себя мнение Константина — как одновременно представлявшего и себя, и морское ведомство; мнение Рейтерна — представлявшего Министерство финансов; и мнение Стекля — представлявшего то ли себя, то ли государственный департамент США.
Так вот, часть, излагавшая «мнение посланника в Вашингтоне» (не мнение МИДа), заканчивалась словами: «Важно, чтобы переговоры были устроены таким путем, чтобы инициатива исходила от Соединенных Штатов и чтобы императорское правительство не было ничем связано и сохранило право после того как предложение будет сделано, принять его или отвергнуть».
Сейчас это называется «прикрытие». Вполне допустимо предположить, что таким «патриотичным» и «предусмотрительным» пассажем Стекль страховал себя от возможных обвинений русскими людьми в игре на чужой стороне.
Конечно, не только жена Цезаря вне подозрений — российские сановники всегда и все поголовно были озабочены, конечно же, исключительно государственными интересами. Иные интерпретации цензурой не допускались, и невозможно было представить себе, чтобы самая «решительная» русская газета вдруг заявила: «Ах, он родину продает!» (хотя Россия родиной Стекля и не была)…
Но вот слухи, слухи… Они-то ведь не подцензурны. Вдруг выплывет из пределов узкого круга, что первым «Э-э!» на этот раз сказал Стекль. А кто он такой — этот Стекль? А подать сюда его родословную!
Так уж пусть «инициатива исходит» от якобы настырных янки.
Предложение Стекля было, конечно же, поддержано. Баре Романовы и их сановники тоже ведь беспокоились о своем реноме.
И ведь что забавно и грустно — хотя формально Россия предлагала янки часть своего национального «тела» в стиле жеманящейся проститутки сама, именно янки добрых сорок лет подталкивали ситуацию к такому вот «продажному» исходу!
Янки делали вид, что им до этой пустынной Аляски и прочего дела нет, но на самом-то деле они взяли курс на русские североамериканские земли еще в доктрине Монро! И как можно было говорить о дружественности США при наличии этой доктрины, я лично понять не могу.
Не могу понять я ни тогдашнего российского МИДа (ну, ладно, все понятно при Нессельроде, но Горчаков…), не могу понять и историков типа Болховитинова!
Одной антироссийской доктрины Монро достаточно для того, чтобы утверждать обратное: Соединенные Штаты умно, настойчиво, когда надо — громогласно о том заявляя, когда надо — умело изображая «равнодушие» к проблеме, вели дело к ползучей аннексии ненавистных им русских владений…
Еще до формирования доктрины Монро ее будущий автор Адамс говорил в ноябре 1819 года на заседании кабинета: «До тех пор пока Европа не найдет, что в географическом отношении Соединенные Штаты и Северная Америка являются идентичным понятием, до тех пор любая попытка с нашей стороны заставить мир отказаться от убеждения, что мы являемся тщеславными, не будет иметь другого эффекта, кроме его убеждения в том, что к тщеславию мы добавляем лицемерие».
Говорилось между своими, и поэтому говорилось о вещах хотя и бесчестных, но — редчайший случай — честно, без обиняков.
А ведь кроме доктрины Монро янки частенько проговаривались и в газетах, в публичных заявлениях (тот же Сьюард!).
