Не теряя времени, предпринять морской поход в Японию с тем, чтобы одним ударом утвердить над нею моральное превосходство С.-А. Соединенных Штатов, взять ее под свою опеку и, постепенно направляя ее честолюбие на азиатский материк, подготовить, таким образом, из этого островного государства сильный англосаксонский авангард против России».
Как мы сегодня знаем, Япония смогла в будущем обрести подлинную самостоятельность. Но нельзя забывать, что это было написано в 1912 году — через семь лет после Портсмутского мира. Однако в системном смысле Вандам был абсолютно прав, верно указав на роль англосаксов в стравливании России и Японии.
Я могу тут лишь кое-что добавить, напомнив, что и вся суета, и спешка американцев с покупкой Русской Америки была вызвана их «амурскими» тревогами. Надо было подсечь наши геополитические перспективы раньше, чем они станут очевидными даже для недалекого сановного Санкт-Петербурга.
Впрочем, и об этом Вандам сказал просто великолепно:
«So время нашего господства на Тихом океане последний имел для нас только одно значение. В течение тысячелетий никем не потревоженная природа развела на нем бесчисленные стада морских коров, выдр, львов, бобров, котиков и других животных. Это обширное пастбище, приносившее нам значительные доходы, требовало охраны, почему время от времени посылалось туда из Кронштадта военное судно. Но заводить тихоокеанский флот, как этого настойчиво домогались Шелехов и Баранов (не забудем и Резанова. — С.К.), обязывавшиеся дать ему отличную стоянку на Гавайских островах, считалось лишним, ибо, по тогдашнему нашему мнению, Великий океан был и… должен был оставаться мертвой и никому не нужной пустыней. Но вот пришли англосаксы, отняли у нас наши пастбища, и мы отошли на Камчатку. Затем те же англосаксы направились к Китаю и начали ломать окна и двери нашего соседа. На этот шум мы спустились к Амуру и, сняв с плеч котомку, уселись в ожидании новых событий».
Сколько горечи и правды в этих словах, как и в тех, которыми я здесь цитирование Вандама заканчиваю:
«Для народа, одаренного практическим смыслом, творческой энергией и предприимчивостью (это о нас с тобой, уважаемый читатель, сказано, о русском народе. — С.К.), в этом и до сих пор продолжающемся блуждании и нерешительности есть что-то ненормальное. Ясно, что где-то и когда-то мы сбились с нашего пути, отошли от него далеко в сторону и потеряли даже направление…»
Это было написано еще до Великой Октябрьской революции. Ко времени революции Российская империя — формально самодержавная, практически полностью была уже лишена возможности выбирать свой путь самостоятельно. И основной причиной были огромные, нараставшие более века внешние долги. Читатель знает, что практика обширных внешних займов была характерна уже для эпохи Екатерины и Александра Первого… И уже тогда эти займы начинали играть роль не стреноживающих пут, а роль вожжей, натягивая которые Запад сбивал Россию с верного направления.
Восточные войны Николая Первого конца 20-х годов XIX века; вреднейший для России Венгерский поход 1848 года; Крымская война; «освободительная» Русско-турецкая война 1877–1878 годов Александра Второго — за свободу для «братушек»; франко-русский союз Александра Третьего и, наконец, втягивание в мировую войну России Николая Второго — вот основные ложные вехи, идя по которым мы и потеряли верное направление…
Если бы Ленин и большевики не взяли круто влево, то после совместной с Антантой «победы» в Первой мировой войне Россия — монархическая ли, конституционно-монархическая или буржуазная, безразлично, — быстро стала бы фактической полуколонией Запада и США. Огромные краткосрочные и долгосрочные внешние долги, в несколько раз превышающие весь государственный бюджет, окончательно похоронили бы и суверенитет, и свободное будущее России.
Увы, выйдя после Октября 1917 года и Гражданской войны на верный путь, мы вновь сейчас сбились с него. Сбились и в силу своего неразумия, и потому, что нас с него усердно сбивают извечные наднациональные силы.
И вновь блуждаем мы, «потеряв даже направление»…
Хотя оно — очевидно до очевидного!
РАБОТАЯ над этой книгой, я то и дело справлялся с картами — Европейской России, Сибири, Дальнего Востока, Тихого океана, Юго-Восточной Азии и обеих Америк. Этого требовала сама тема.
Надеюсь, что эти карты стали знакомее и понятнее и тебе, уважаемый мой читатель.
А кроме этих частных карт, я часто всматривался в карту мира.
Посмотрим же на нее еще раз… Вот край материковой Азии, куда можно отнести и Японию. Вот вверху — Аляска и Алеуты, а ниже — западное побережье Северной Америки…
Между ними — Тихий океан, углом сходящийся к Берингову проливу.
В этом огромном географическом «углу» — только океанские воды, воды и воды на многие тысячи километров. И лишь поперечная полоса Сандвичевых-Гавайских островов не замыкает это пространство, а оказывается одной из вершин системно целостного треугольника «Россия — Форт-Росс — Гавайи».
Россия — континентальная держава. Это не только аксиома, но и географический факт.
Россия — и великая держава. И это — тоже факт!
Но естественное развитие России автоматически предполагало такой ее выход на океанские просторы, который соответствовал бы масштабу, роли и потенциалу России. Как далеко смотрели русские патриоты Петр Алексеевич Романов, Григорий Иванович Шелихов, Александр Андреевич Баранов, Николай Петрович Резанов!
И как нужна была нам наша Русская Америка…
Бездарные, преступные глупцы, августейшие братья Александр и Константин Романовы, не по которым была шапка Мономаха, лишили Россию этого направления развития мощи державы.
Потому так просто было толкать нас позже к «незамерзающим портам» провокатору Витте!
Такие порты нам были нужны, но вот же они, незамерзающие порты — на западе Америки в бывшей русской Калифорнии, на возможных русских Гавайях. Вот они — порты для могучего Тихоокеанского русского флота. Сила его была нужна и на Аляске, и на Алеутах, но — не только там. И традиционно окрашенные в мирный белый цвет, «белые» русские корабли вполне могли бы противостоять силе «черных» американских кораблей…
И, К СЛОВУ, немного о символике…
В США имеется национальная реликвия — «Колокол свободы», весом в 943,4 килограмма. Изготовлен он был в Лондоне к 50-й годовщине Хартии свобод — конституции Пенсильвании, в 1751 году.
То есть еще в те времена, когда Северная Америка была английской колонией.
Пенсильвания тогда была владением семейства Пеннов и была названа так английским королем Карлом II в честь британского адмирала сэра Уильяма Пенна. Погашая долг короны семейству Пеннов (16 тысяч фунтов), Карл выдал сыну адмирала — квакеру Уильяму же Пенну патент (так называемую «пенсильванскую хартию») на земли севернее Мэриленда. (Через много лет Пени вернул английскому правительству право на владение Пенсильванией за 280 тысяч фунтов стерлингов.)
