Практика массовых репрессий в целом
Хрущев был не безучастным зрителем, а одним из самых рьяных проводников репрессивной политики. В. П. Пронин, председатель Моссовета в 1939—45 годы, в интервью «Военно-историческому журналу» (№ 10, 1991) отмечал:][295
«Вопрос: А Хрущев? Какие воспоминания остались о нем?
Ответ: …Он активно способствовал репрессиям. Дело в том, что над ним висел дамоклов меч. В 1920 году Хрущев голосовал за троцкистскую платформу. И поэтому, очевидно, боясь расправы, сам особенно усердно «боролся» с беспечностью, утерей политической бдительности, политической слепотой и т. д. Хрущев санкционировал репрессии большого количества партийных и советских работников. При нем из 23 секретарей райкомов города почти все были арестованы. И почти все секретари райкомов области. Были репрессированы все секретари МК и МГК партии: Кацелененбоген, Марголин, Коган, Корытный… Все заведующие отделами, включая помощника самого Хрущева. Хрущев, будучи уже на Украине, на Политбюро в 1938 году настаивал на репрессиях и второго состава руководителей Московского городского комитета партии.
Мы, тогда молодые работники, удивлялись: как же нас Хрущев воспитывает насчет бдительности, если все его окружение оказалось врагами народа? Он же один только остался в МК целым.
Вопрос: Вы полагаете, что масштаб репрессий в Москве — личная «заслуга» Хрущева?
Ответ: В значительной мере. Ведь после осени 1938 года, после прихода к руководству горкомом Щербакова, никто из работников Моссовета, МК и МГК, райкомов не пострадал. Я знаю, что когда на Политбюро в июле 1940 года возник вопрос о снятии Щербакова с работы за плохую работу авиазаводов, то обвиняли его и в том, что он очень неохотно и очень редко давал согласие на репрессии. Мало того. В моем присутствии на секретариате горкома по представлению Щербакова начальник следственного отдела НКВД был исключен из партии за необоснованные аресты».
[391]
В выступлении 14 августа 1937 года Хрущев заявил:
«Нужно уничтожать этих негодяев. Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело миллионов. Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врага на благо народа».
[392]
[296
Юрий Жуков в ответ на вопрос одной из читательниц «Комсомольской правды», спросивших историка, почему он не учитывает списки, на основании коих «документально, росчерком его (Сталина.— Г.Ф.) карандаша, отправлены на смерть тысячи людей», ответил:
«А как учитывать те списки, где даже нет фамилий, а просто сказано: „Разрешите мне расстрелять 20 тысяч человек“. И подпись: Хрущев Никита Сергеевич. Я вам скажу, где есть этот документ (выделено мной.— Г.Ф.)!»
[393]
Чуть ранее, рассказывая в интервью «Комсомольской правде» о масштабах репрессий 1937 года, Ю. Н. Жуков отмечал:
«Половина ее первой жатвы пришлась на Московскую область, отнюдь не самую крупную в стране. В образованную здесь „тройку“ вошел, как положено, первый секретарь Московского обкома партии Н. С. Хрущев. Рядом с его фамилией и подписью всегда присутствуют фамилия и подпись Реденса, начальника управления НКВД по Московской области, родственника Н. Аллилуевой, второй жены Сталина. Реденс сегодня тоже числится в списках жертв сталинского произвола. Так вот, Хрущев и Реденс представили… впрочем, лучше я процитирую их запрос в Политбюро: „к расстрелу: кулаков 2 тысячи, уголовников 6,5 тысячи, к высылке: кулаков 5869, уголовников 26 936“. И это только один взмах косы (выделено мной.— Г.Ф.)!»
[394]
10 июля 1937 г. Хрущев, запрашивая санкцию на арест и расстрел многих тысяч людей:
«ЦК ВКП(6) — товарищу СТАЛИНУ И.В.
Сообщаю, что всего уголовных и кулацких элементов, отбывших наказание и осевших в городе Москве и Московской области, учтено — 41 305 чел.
Из них уголовного элемента учтено — 33 436 чел. Имеющиеся материалы дают основания отнести к 1-й категории уго][297ловников 6500 чел. и ко 2-й категории — 26 936 человек. Из этого количества по г. Москве ориентировочно относ. к 1-й категории — 1500 чел. и 2-й категории 5272 чел.
Кулаков, отбывших наказание и осевших в г. Москве и районах области учтено 7869 человек. Имеющийся материал дает основание отнести из этой группы к 1-й категории 2000 чел. и ко 2-й категории — 5869 человек.
Комиссию просим утвердить в составе тт. Реденс — нач. Управления НКВД по М.о., Маслова — зам. прокурора Московской области, Хрущева Н. С.— секретаря МК и МГК с правом, в необходимых случаях, замены т. Волковым А. А. - вторым секретарем Московского горкома.
Секретарь МК ВКП(б) (Н. Хрущев)».
[395]
Дж. Гетти цитирует представление Хрущева для репрессий 41 000 чел. и отмечает:
«В Москве первый секретарь Никита Хрущев знал, что ему необходимо репрессировать 41 805 кулаков и уголовников. Почти во всех представлениях, полученных из сорока областей и республик в ответ на телеграмму Сталина, содержались столь же точные цифры».
[396]
Гетти продолжает: после серии проходивших в Москве совещаний с участием партийных секретарей и региональных руководителей НКВД были существенно расширены категории лиц, подлежащих репрессиям. Однако в конце концов «контрольные цифры, принятые ранее местными руководителями, были пересмотрены чаще всего в сторону понижения».
[397]
Иначе говоря, «центр» — Сталин и Политбюро — пытались ограничить масштабы репрессий.
В пухлом (876 страниц) сочинении Уильяма Таубмана «Хрущев: человек и его эпоха»
[398]
нет вообще никаких упоми][298наний о роли Хрущева в проведении репрессий в Москве и области, хотя их масштабы были выше, чем где-либо.
