В гипнагогических галлюцинациях люди могут видеть нагромождения образов: в центре, например, ландшафт, в правом верхнем углу поля зрения – лицо, а по краям сложный геометрический рисунок, – все это человек видит одновременно; при этом каждая из этих картин изменяется независимо от других, что делает галлюцинацию многофокусной. Многие опрошенные описывают галлюцинаторную полиопсию, множественность образов. Например, один из испытуемых Маккеллара рассказывал, что сначала видит одного розового какаду, а затем сотни болтающих друг с другом розовых какаду.
Иногда видимые в галлюцинации предметы, лица или фигуры могут приближаться, становиться больше и детальнее, а затем отступать назад. Некоторые испытуемые сравнивают гипнагогические галлюцинации со слайд-шоу. Образы появляются, держатся пару секунд, а потом сменяются другими, не имеющими отношения к образам предыдущим.
Гипнагогические галлюцинации иногда воспринимаются как образы из какого-то «другого мира» – это словосочетание опрошенные употребляют очень часто, описывая свои гипнагогические видения. Эдгар Аллан По особо подчеркивал тот факт, что его гипнагогические образы были не просто ему незнакомы, они не были похожи ни на что из виденного им раньше, отличаясь «абсолютной новизной»
[71]
.
В большинстве случаев гипнагогические видения не похожи на истинные галлюцинации: не воспринимаются как реальные и не проецируются в пространство. Тем не менее они все же обладают некоторыми признаками настоящих галлюцинаций – они непроизвольны, не поддаются сознательному контролю, они автономны, отличаются сверхъестественной цветовой гаммой и детальностью и, помимо этого, претерпевают стремительные и причудливые трансформации, чего не бывает с произвольно воображаемыми образами. Гипнагогические галлюцинации человек видит или слышит в пространстве собственного воображения – это так, но своим буйством они превосходят самое эксцентричное воображение.
В быстрой и спонтанной трансформации картин гипнагогических галлюцинаций есть то, что заставляет предположить, что мозг в эти моменты пребывает в «праздности», как отметил один из моих корреспондентов, мистер Аттер. Нейрофизиологи сейчас говорят о наличии в мозге работающих «по умолчанию» сетей, генерирующих свои собственные образы, в противоположность сетям, нацеленным на внешнее пространство, на внешние цели, сетям, вовлеченным в процесс обработки восприятия внешних сигналов. Наверное, здесь был бы уместен термин «игра», так как похоже, что при гипнагогических состояниях зрительная кора играет со всеми возможными перестановками, играет без всякой цели, без плана, без смысла – это совершенно случайная активность, или активность, обусловленная таким великим множеством независимых друг от друга микроскопических детерминант, что не повторяется ни одна картина. Не много найдется в физиологии феноменов, дающих такое наглядное представление о творческих возможностях и неисчерпаемой мощи релейных систем мозга, порождающих вихри узоров и форм гипнагогических состояний.
Несмотря на то что Мавроматис пишет о гипнагогии как об «уникальном состоянии сознания между бодрствованием и сном», он видит его сходство с другими состояниями сознания: сновидениями, медитацией и творчеством, – а также с измененными состояниями сознания при шизофрении, истерии и употреблении психотропных средств. Несмотря на то что гипнагогические галлюцинации являются сенсорными (то есть корковыми, порождаемыми зрительной корой, слуховой корой и т. д.), Мавроматис тем не менее считает, что процессы, их запускающие, находятся в примитивных подкорковых отделах мозга, и это несколько сближает гипнагогические феномены со сновидениями.
Но эти два феномена все же разительно отличаются друг от друга. Сновидение – это эпизод, а не мгновенная вспышка, сновидение имеет связный сюжет, тему, его можно пересказать. Человек, видящий сон, участвует в нем либо активно, либо как близкий наблюдатель. Гипнагогия воспринимается отстраненно, как зрителем в театре. Сновидения суть отражения желаний и страхов, часто в них заново проигрываются события предыдущих одного-двух дней, и, таким образом, сновидения служат консолидации памяти. Иногда в сновидениях люди решают какие-то проблемы. Сновидения – феномен глубоко личностный и порождается в высших отделах мозга: процесс сновидения распространяется «сверху вниз». (Правда, Аллан Гобсон считает, опираясь на неврологические доказательства, что в ряде случаев процесс сновидения может распространяться и «снизу вверх».) Напротив, гипнагогические образы или галлюцинации с их исключительно сенсорным характером – подчеркнутыми или усиленными цветами, детальностью, яркостью, искаженностью, множественностью и гротескной сменой перспективы, отчужденностью от личного опыта и переживаний – являются процессами, которые распространяются исключительно «снизу вверх». (Конечно, это упрощение, так как сети на всех уровнях центральной нервной системы – это улицы с двухсторонним движением, и большинство процессов распространяются как «сверху вниз», так и «снизу вверх» одновременно.) Гипнагогия и сновидения – это экстраординарные состояния сознания, которые отличаются как друг от друга, так и от состояния бодрствования.
Гипнопомпические галлюцинации – возникающие при пробуждении – по своему характеру значительно отличаются от гипнагогических
[72]
, возникающих, как правило, при закрытых глазах или в темноте. Они никогда не представляются субъекту реальными, не нарушают его покой, у человека нет ощущения, что они присутствуют где-то во внешнем пространстве. Напротив, гипнопомпические галлюцинации часто видятся с открытыми глазами и при ярком свете, проецируются во внешнее пространство и кажутся вполне телесными и реальными. Иногда они забавны и доставляют удовольствие, но порой пугают и даже приводят в ужас, так как проснувшийся человек может в гипнопомпической галлюцинации увидеть какую-то вполне реальную для него угрозу. В гипнагогических галлюцинациях такие сюжеты отсутствуют, эти галлюцинации воспринимаются как зрелища, не имеющие к засыпающему никакого личностного отношения.
Гипнопомпические галлюцинации встречаются редко, но у тех, кто страдает такими галлюцинациями, они могут возникать довольно часто, как, например, у австралийца Дональда Фиша, с которым я встретился в Сиднее, после того как он написал мне о своих ярких и живых видениях:
