«Когда мне было четырнадцать лет, мы – мои родители, брат и я – летом жили в доме бабушки и дедушки, как и все прежние годы. Мой дедушка умер зимой предыдущего года.
Мы все находились на кухне. Бабушка у раковины мыла посуду. Мама ей помогала, а я заканчивала обед за столом, глядя на дверь крыльца. Когда я увидела, что в кухню входит дедушка, я так обрадовалась, что вскочила со стула и закричала: «Привет, дед!» Я бросилась к нему, но дедушка в ту же секунду исчез. Бабушка сильно расстроилась, и было видно, что она на меня рассердилась. Я сказала маме, что правда видела дедушку, видела очень ясно, и мама сказала, что я увидела его, потому что очень хотела его видеть. Но я в тот момент не думала о нем и так и не смогла понять, почему, собственно, он вдруг появился.
Теперь мне семьдесят два года, я до сих пор помню то событие – никогда больше со мной в жизни не происходило ничего подобного».
Элизабет Дж. написала мне о вызванной горем галлюцинации ее маленького сына:
«Мой муж умер тридцать лет назад после продолжительной болезни. Сыну было в то время девять лет; он всегда по утрам бегал вместе с папой. Через несколько месяцев после смерти мужа сын сказал мне, что иногда видит, как папа пробегает мимо дома в желтых шортах (он всегда бегал именно в них). Мы пошли в семейный консультативный центр, и когда я рассказала врачу о переживаниях сына, он сказал, что это нормальная реакция нервной системы на горе. Этот ответ успокоил меня, и я сохранила на память желтые шорты мужа».
Врач общей практики из Уэльса, доктор В.Д. Рис, опросил почти три сотни людей, недавно потерявших своих супругов. Выяснилось, что почти у половины опрошенных лиц были иллюзии или галлюцинации, в которых люди видели своих умерших мужей и жен. Галлюцинации были зрительными, слуховыми или сочетанными. Некоторые из опрошенных радовались своим разговорам с умершими. Вероятность галлюцинаций повышалась при продолжительных браках, а сами галлюцинации могли сохраняться в течение месяцев и даже лет. Рис счел эти галлюцинации нормальными и даже полезными для переживающих горе людей.
У Сьюзен М. утрата породила очень живые, мультисенсорные переживания, возникшие через несколько часов после смерти матери:
«Я услышала, как в коридоре заскрипели колесики ее ходунков. Вскоре она сама вошла в комнату и села рядом со мной на кровать. Я почувствовала, как под ней прогнулся матрац. Я сказала маме, что мне казалось, будто она умерла, и она что-то мне ответила. Я не помню, что именно, но, кажется, она сказала, что пришла меня проведать. Единственное, что я могу сказать: меня напугало ее появление, но одновременно и успокоило».
Рэй П. написал мне письмо после смерти отца, умершего в возрасте восьмидесяти пяти лет после операции на сердце. Рэй очень спешил в госпиталь, но к его приезду отец уже впал в кому. За час до его смерти Рэй приник губами к его уху и прошептал: «Папа, это я, Рэй. Я позабочусь о маме, не волнуйся, все будет хорошо». Несколько дней спустя, писал дальше Рэй, он был разбужен ночью появлением призрака:
«Я проснулся среди ночи. Не было никакой сонливости или спутанности сознания. Я все ясно видел и осознавал. Вдруг я увидел, что на кровати кто-то сидит. Это был папа, одетый в штаны цвета хаки и коричневую футболку. Я не потерял способность думать и сначала решил, что это сон, но потом отбросил эту мысль, так как я совершенно точно не спал. Вид у папы был не призрачный, он казался обыкновенным человеком из плоти и крови. Свет, падавший из окна за его спиной, не проходил сквозь его силуэт. Папа несколько секунд сидел молча, а потом произнес (или это была передача мыслей?): «Все хорошо».
Я сел и опустил ноги на пол. Оглянувшись, я увидел, что папы нет. Я встал, пошел в ванную, попил воды и вернулся в спальню. Папа так и не вернулся. Я не знаю, была ли это галлюцинация. Я, в общем, не верю ни в какие паранормальные явления, но, должно быть, это было одно из них».
Связанные с горем утраты галлюцинации не всегда бывают такими безвредными. Кристофер Бетге, психотерапевт, описал двух матерей, потерявших своих детей в тяжелых, травмирующих обстоятельствах. У обеих женщин были мультисенсорные галлюцинации умерших дочерей – женщины видели их, слышали, ощущали запах и прикосновения. Обе матери объясняли свои галлюцинации потусторонними сверхъестественными причинами. Одна верила, «что это была попытка дочки установить контакт из другого мира, мира, в котором девочка продолжает существовать». Другая мать слышала, как ее дочь кричала: «Мама, не бойся, я вернусь!»
[80]
Недавно я в своем кабинете споткнулся о ящик с книгами, упал и сломал бедро. Казалось, все происходило как при замедленной съемке. Я подумал: «У меня была масса времени для того, чтобы протянуть вперед руки и смягчить падение», – но я тем не менее мгновенно оказался на полу и при ударе услышал хруст ломающейся кости». Все следующие недели я – с почти галлюцинаторной живостью – снова и снова переживал момент падения, проигрывал его умом и всем телом. В течение двух месяцев я старался не заходить в кабинет – место своего падения, – так как его посещения провоцировали псевдогаллюцинации падения, удара и хруста. Это пример – возможно, довольно тривиальный – реакции на травму, так сказать, легкой формы посттравматического стрессового расстройства. Сейчас он меня уже не беспокоит, но я подозреваю, что он тихо дремлет в глубинах сознания и может в любой момент пробудиться под влиянием определенных условий.
Более глубокая травма и последующее посттравматическое стрессовое расстройство могут поразить человека, пережившего страшную автомобильную катастрофу, стихийное бедствие, войну, изнасилование, опасное физическое насилие, похищение – любое событие, породившее сильнейший страх за собственную безопасность и/или безопасность других людей.
Все подобные ситуации могут порождать и немедленные реакции, но в целом ряде случаев спустя годы может развиться устойчивый и весьма злокачественный посттравматический синдром. Характерная черта этого синдрома заключается в том, что в дополнение к тревоге, повышенной возбудимости, депрессии и вегетативным расстройствам у больного возникает склонность к непреодолимому воспроизведению пережитого ужаса, а также «вспышка памяти» или «повторение кадров», воссоздающих травмирующую ситуацию во всей ее полноте, со всеми ее чувственными переживаниями и эмоциями, возникшими в момент получения травмы
[81]
. Эти повторения часто возникают спонтанно, но могут и провоцироваться предметами, звуками или запахами, напоминающими о первоначальной травме.
