Илья устал, сильно хотелось есть. Но с едой можно было подождать до удобного случая, а отдохнуть надо сейчас – голова была тяжелой, мышцы ломило.
«Не заболеть бы. Мне сейчас только простуды не хватало», – подумал он. Зайдя в лес поглубже, нашел вывороченную ураганом ель – под ее корнями было удобное убежище. Наломав веток и травы, он застелил ими ложе и улегся. Сон сморил мгновенно.
Проспав до полудня, Илья проснулся, встал. Мышцы ног от длительного бега поднывали, зато одежда была сухой.
Илья побродил по лесу, нашел кусты малины и черники, наелся ягод вдоволь. Желудок был полон, но ягоды – пища не сытная. Снова улегшись на ложе, Илья задремал: надо было набираться сил, идти предстояло всю ночь. У него была цель – Ярославль.
Тем временем в Белоозере дружинники обыскали каждый дом, все укромные уголки города, и им удалось обнаружить несколько спрятавшихся язычников. Их связывали и отводили на площадь, к идолу.
Когда город зачистили, из сарая привели связанных волхвов.
Вышата торжествовал. Правда, была маленькая толика горечи – Ратибор ушел. Но Вышата утешал себя тем, что они еще встретятся. Зато волхвы, главные возмутители спокойствия, в его руках и воле, и князь приказал с ними не церемониться. Воевода хотел поизмываться над пленными, приказав гридям бить волхвов батогами и вырывать бороды.
Волхвы стенали под ударами, но пощады не просили. Знали, не пощадит их воевода, только сами унизятся.
Когда в лохмотья превратились и одеяния, и спины волхвов, Вышата спросил:
– Что же вам ваши боги не помогают?
Волхвы молчали, и воевода продолжил:
– Что вам молвят ваши боги?
Борг поднял голову:
– Так нам наши боги молвят – не быть нам живыми от тебя.
Вышата кивнул:
– То они правду вам поведали. Повесить их обоих на одном суку, да жителям наказать не снимать, другим в назидание.
На краю площади стояло дерево. Гриди перекинули через толстый сук веревки и повели волхвов к дереву.
Воевода шествовал сзади, желая насладиться видом казни.
Когда на шеи волхвам накинули веревки, Борг, глядя Вышате в глаза, сказал:
– Радуйся! Но только и тебе недолго жить осталось.
– Боги твои тебе говорят это или попугать напоследок решил?
– То мое дело. Я пред богами скоро предстану, но только и тебе не видать Ярославля. Не войдешь ты туда, а внесут тебя в этот город мертвым.
От этих слов воеводу мороз по коже пробрал, но он махнул рукой. Гриди, сидевшие в седлах, к задним лукам которых были привязаны веревки, подстегнули коней, те отошли от дуба, и волхвы повисли в петлях, суча в агонии ногами.
После казни настроение у Вышаты упало. Правду ли сказал волхв? Перед смертью не лгут. Отчего он умрет? От лихоманки болотной или руки неприятельской гнусной? Поторопился он, воевода, с казнью, надо было волхвов попытать. Скажем – костер под босыми пятками развести. Мало кто под такой пыткой молчал, да что уж теперь?
Воевода пошел к идолу – надо было истукана свалить и сжечь на глазах у пленных язычников, а потом и их смерти предать.
Неожиданно воевода остановился. Среди пленных Ратибора нет, и гриди не докладывали, что убили его. Выходит – ушел! Не от его ли руки волхв смерть воеводе предрек? Ратибор – он такой, он сможет…
В животе у воеводы стало неприятно, заныло под ложечкой. Может, не заезжать в Ярославль, ну его? Лучше сразу в Суздаль, тогда и предсказание не сбудется.
Воевода решил поднять настроение стоялым медом.
– Ну, вы тут сами, – распорядился он. – Идолище свалить, облить маслом и сжечь.
– А пленных? – спросил сотник.
– Выведите за город и зарубите.
Весь вечер воевода заливал горечь на душе стоялым медом. Крепок мед, да только не берет он его, предсказание из головы не идет.
Вечером в пустой избе спать лег, трое гридей во дворе покой охраняют. А сон не идет, вспоминается избитое и окровавленное лицо волхва, слышатся слова его. И кажется воеводе, что и дружинники его о предсказании шушукаются за его спиной – последние слова волхва слышали все.
В Белоозере воевода задержался на неделю. Коли уж прибыл он в этот далекий край, надобно налоги да подати собрать. А положа руку на сердце, не торопился он в Ярославль, боялся, время тянул.
Но через неделю телеги полны были, и надо было собираться в обратный путь.
Обычно в таких случаях воевода с дружиной вперед уезжал, оставив для охраны обозов несколько гридей. Но в этот раз колонна верховых дружинников шла впереди огромного обоза, где под рогожами лежали натуральные продукты. Конечно, князь предпочел бы получить налоги деньгами, да откуда они у селян?
Тем временем Илья двигался к Ярославлю. Собственно, в городе ему делать было нечего. Забрать Марью и уйти, и он даже место наметил, куда – Псков, где его никто не знает. Земли псковские под Владимирским княжеством никогда не были, и руки Вышаты туда не дотянутся.
Он старался идти по лесам, по низменностям, чтобы никому не попадаться на глаза. Перед тем, как выйти на открытую местность, стоял на опушке, приглядывался и прислушивался. Осторожничал, потому как на открытом месте от конного уже не убежишь. Пару раз, увидев вдали людей или подводу с селянином, он ложился в траву и выжидал.
Когда вдали показались городские постройки, он сел у дерева и оперся спиной о ствол. Как поступить? Вдруг Вышата с дружиной уже успел вернуться? Небось, гриди его уже доложили, что среди убитых язычников тело Ратибора не обнаружено. Стало быть, сбежал. Воевода своими глазами видел Илью на площади и не отступится, пока не поймает его или не убьет. О предсказании волхва, как и о судьбе волхвов и пленных язычников, Илья ничего не знал. А положа руку на сердце – и знать не хотел. Ни волхв Борг, ни язычники добра ему не сделали, только неприятности от них. Не влез бы Илья в мятеж – жил бы себе спокойно, как многие. А с другой стороны посмотришь, не приди он к волхву на капище – не встретил бы такую замечательную девушку, как Марья. Так и бывает в жизни. Черная полоса сменяется белой, но ни одна из них не длится вечно.
Илья и сейчас решил осторожничать. Он обошел село и устроился при дороге. Из ближних сел и деревень в город на торг всегда товары возили – овощи, шерсть, поросят, деревянные поделки вроде ложек или скалок. Он надумал пристроиться к обозу, а еще лучше – к одиночной подводе, вроде как помощник. Рубашка его, мятая и грязная, уже не выглядела презентабельно. Проблема была только в том, куда спрятать меч, и именно для этого и нужна была телега. С виду он селянин, а они при мечах не ходят. И бросить меч жалко, привык к оружию; к тому же он жизнь ему не раз спасал и в дальнейшем может пригодиться.
Ждать попутной подводы пришлось около часа. Когда раздался перестук копыт и погромыхивание тележных колес, Илья поднялся. Ножны с мечом он опустил внутрь штанины, а выглядывающую из-под гашника рукоять меча прикрыл полой рубахи. Оружия не стало видно, но в случае нужды им можно было быстро воспользоваться. Задрал край рубахи – и выхватывай клинок.
