Кирьян ругнул себя за невнимательность, но тут же о досадном происшествии забыл, но, выехав из поселка и, отмахав километра три, свернул на обочину, остановленный ало вспыхнувшей лампой аварийного давления масла.
Вышел из машины. Так и есть! Неведомая стальная коряга умудрилась пробить картер движка, из которого мерно вытекала черноватая горячая жижа…
Машина стояла на краю кукурузного поля. За ним виднелись какие-то приземистые промышленные строения. Раздвигая сочные тугие початки, он двинулся к ним, в надежде найти помощь в своей беде, но, уже на подходе к неведомым зданиям, остановился, пораженный, присел, ухватив ладонью горсть земли. Она была черной и жирной, как мазут. Это был отборный, дивный, животворящий чернозем. Подобным была богата и Сибирь, но не в толк он был для урожая в краю короткого, как насмешка, лета. А в здешней знойной благодати эта земля могла бы прокормить многие тысячи ртов!
Он поднял глаза, увидев, что на него смотрят люди, стоявшие возле входа в ангар. Там были и работяги в замасленных робах, и разбитные по виду дамочки с какими-то бумагами в руках, и вальяжные дяди в шляпах и в костюмах. Целая делегация. Уж не нагрянувшая ли в это хозяйство начальственная проверка?
Подошел к настороженно взирающим на него людям. Сказал просто:
— Не окажете ли помощь? Картер машины пробил, нужен буксир и сварка.
— А чего в земле-то копался? — донесся вопрос.
Вопрос задавал, по всему — главный: мужчина лет пятидесяти: основательный дылда с начальственным властным лицом.
— Чернозем у вас дельный, — ответил Кирьян. — Только под стыдобу кукурузную пользовать его грех. Другие тут культуры нужны, основательные. В процентах почва — тучная, судя по зернистости — слой сверхмощный, более метра. Происхождение, думаю, иловое, древнее, недаром — море рядом… Гуминовых кислот — тьма. Такой земельке многие позавидуют…
— Да ты кто такой? — вопросил местный начальник.
— Кирьян Кизьяков, агроном, — сказал он. — Проездом из Москвы.
— А в Москве что выращиваешь? Алоэ в горшках?
— Типа того, — легко согласился он. — Но это — пока. Через месяц диплом получу, подумаю о других… приоритетах. Кстати, совет: кукуруза воду любит, но только с водой при такой почве осторожнее: летнее иссушение не повредит, подавит микробиологию, иначе начнется минерализация почвы. И урожай под корень не срежьте, такой земле кальций нужен, зольные элементы…
— Ну, с картером твоим пробитым мы подсобим, — сказал начальник. — Зовут меня незамысловато: Иван Иваныч, директор совхоза. — И протянул Кирьяну жилистую руку. — А вот по части агрономии, пока твой агрегат чинить будут, я бы с тобой поговорил еще чуток…
Разговор затянулся на два дня. За это время Кирьян с директором, в доме которого остановился, объехал огромные земли, входящие в здешнее хозяйство, дотошно проникся их устройством и пользованием, получив предложение остаться в совхозе заместителем главного агронома, человека толкового и опытного, но тяжко хворающего. Принял тот новичка и преемника тепло, без обид и амбиций.
Проблемы с жильем совхоз-миллионер решал без труда и бюрократических закавык, предоставляя Кирьяну свежеотстроенный дом.
Мчась к Даше, восхищенно и пораженно воспринимая свалившийся на него дар судьбы, Кирьян рассудительно размышлял о перевозке мебели из московской квартиры: ее он не бросит, каждая дубовая досточка и резной завиток, созданные мастерами прошлого века, обласканы его ладонью, прошкурены, покрыты грунтом и лаком, да и где сыщешь такие шедевры, труды ушедших в вечность умельцев…
Теперь перед ним расстилалось будущее. Истинное. Видимо, то, о котором грезил для него и отец. Отныне у него была земля. Пусть государственная, пусть ничья. Время покажет, чьей она будет. Мысли об обустройстве в жалкой коммуналке теперь казались смешными, как и необходимость ишачить за служебную жилплощадь в престижном ядовитом городе.
Сообщив Арсению о своем переезде в края иные, он услышал:
— Завидую тебе. Идешь по жизни, как ледокол. Прямо. А если сворачиваешь — не виляешь, а меняешь курс в заданном направлении. И все равно получается — прямо! Меня-то не забывай, в свидании не откажи… Или — не нужен тебе?
— Бог терпит дьявола, а я — тебя, — сказал Кирьян.
— Ну, вот и прелестно…
АГЕНТ РАЗВЕДКИ
Вербовки и всякого рода операции, как верно заметил русский куратор, действительно могут тянуться в разведке годами.
Личность Леонида, якобы — нового руководителя Серегина, тщательно изучалась американцами, Олегу задавалось масса вопросов и, в конце концов, определилась установка: войти с новым патроном в отношения неформальные, в частности — предложив ему в качестве подарка на День рождения либо контрабандное оружие, либо экспортный автомобиль за условную сумму.
И то и другое живущий на скромную зарплату разведчик с благодарностью принял, после чего люди из ФБР представили Серегину его очередного начальника — Билла Спарка, — мрачноватого плечистого верзилу с непроницаемым лицом и с холодными, навыкате глазами. Всем своим видом Спарк демонстрировал отсутствие способности к миндальничанию с кем-либо, говорил отрывистыми командными фразами, но оперативной смекалки и проницательного ума ему было не занимать. В общении с этим персонажем, как сразу же уяснил Серегин, малейший промах мог привести к плачевному результату.
Спарк, пригласивший Олега отметить знакомство в ресторане, напрямик выложил новость: отныне Серегин переводится в агентурные кадры ЦРУ.
— Я обещаю вам большое будущее, — выученно сказал он. — Теперь вы работаете на самую могущественную организацию в мире. Полагаю, вам крупно повезло.
— А как же ФБР? — спросил Серегин.
— Об этом забудьте, — небрежно отмахнулся тот. — Да и что это ФБР?.. Предел их мечтаний — прихватить какого-нибудь русского или китайского шпиона…
Это была любопытная для Серегина межведомственная оценка профессионалом из разведки своих коллег из родственного профсоюза.
Далее последовали наказы:
— Людям из Ясенево скажете, что после вашего разрыва с Элис она отказывается от дальнейшей работы. Посмотрим на их реакцию и, главное, на их шаги в связи с этим… И еще: будьте предельно осторожны. Мы сделаем для вас все, но пусть наши возможности не станут причиной вашей самонадеянности… И излишней увлеченности чем-либо. Не скрою, тут я имею в виду ваш провалившийся роман с этой дамочкой из Пентагона.
— Что поделаешь, когда твой соперник — вице-президент «Кока-колы», — невесело усмехнулся Серегин.
— К вашему сведению, ему под семьдесят!
— Когда выходишь замуж за хорошего человека, совершенно не важно, какого цвета у него «Бентли»… — откликнулся Олег. — А в любви все возрасты проворны.
Состоявшуюся перемену его заокеанских хозяев в российской разведке восприняли с энтузиазмом. И вскоре Серегин наконец-таки получил то задание, ради которого и раскладывался ветвистый шпионский пасьянс: ему предстояло подвести к Спарку Леонида.
