– Еще одно чудовищное обвинение, – вздохнула Лидия Уэллс. – И от кого же? От тюремного капеллана! Полагаю, мне следует очистить свое доброе имя. Анна, расскажи его преподобию, чем ты занималась в Данидине.
Повисла пауза. Девлин искоса глянул на Анну: уверенности у него слегка поубавилось.
– Говори, что ты сделала, – настаивала Лидия Уэллс.
– Я повела себя в вашем доме как змея подколодная.
– А именно? Расскажи ему в точности, что ты сделала.
– Я спала с вашим мужем.
– Верно, – подтвердила Лидия Уэллс. – Ты соблазнила моего мужа мистера Уэллса. А теперь расскажи его преподобию вот что. Как поступила в отместку я?
– Вы меня отослали, – отвечала Анна. – В Хокитику.
– В каком положении?
– Беременную.
– Беременную от кого, будь так добра?
– От вашего мужа, – прошептала Анна. – От Кросби.
Девлин потрясенно слушал.
– Итак, я отослала тебя прочь, – покивала вдова. – И я по-прежнему считаю, что поступила правильно?
– Нет, – покачала головой Анна. – Вы раскаялись. Вы попросили у меня прощения. Не единожды.
– Ты точно уверена? – с деланым изумлением переспросила миссис Уэллс. – А то вот его преподобие утверждает, что мне никакого дела нет до благополучия ближних, тем более, надо полагать, тех, кто играет роль искусительницы под моим же собственным кровом! Ты точно уверена, что я способна попросить у тебя прощения?
– Довольно! – воскликнул Девлин, воздевая руки. – Довольно.
– Это правда, – заявила Анна. – Это правда, что она просила у меня прощения.
– Довольно.
– А теперь, когда вы оскорбили мою порядочность всеми мыслимыми способами, – проговорила вдова, наконец-то берясь за чашку, – может быть, вы мне все-таки скажете, на сей раз без обмана, что вы делаете в моей гостиной?
– Я доставил мисс Уэдерелл сообщение личного характера, – признался Девлин.
Вдова обернулась к Анне:
– Что такое?
– Вы не обязаны ей отвечать, – быстро произнес Девлин. – Если не хотите, то не обязаны. Ни единым словом.
– Анна, – угрожающе произнесла Лидия Уэллс, – что еще за сообщение?
– Его преподобие показал мне некий документ, – объяснила Анна, – в силу которого половина состояния, найденного в хижине Кросби, принадлежит мне.
– Ах вот как, – обронила Лидия Уэллс. И хотя голос ее звучал невозмутимо, Девлину показалось, что в глазах ее мелькнула паника. – А кому же принадлежит вторая половина?
– Мистеру Эмери Стейнзу, – отвечала Анна.
– Где этот документ?
– Я его спрятала.
– Ну так пойди принеси! – рявкнула Лидия.
– Не делайте этого, – быстро вмешался Девлин.
– Не пойду, – отозвалась Анна, даже не притрагиваясь к лифу.
– Вы могли бы, по крайней мере, оказать мне любезность и рассказать всю правду как есть, – упрекнула Лидия. – Вы оба.
– Боюсь, для нас это невозможно, – промолвил Девлин, прежде чем Анна успела открыть рот. – Понимаете, эти сведения имеют отношение к преступлению, до сих пор не раскрытому. Помимо всего прочего, речь идет о попытке шантажировать некоего мистера Алистера Лодербека.
– Простите? – переспросила вдова.
– Что? – удивилась Анна.
– Боюсь, ничего больше я вам сообщить не могу, – отозвался Девлин, отмечая, к вящему своему удовлетворению, что вдова побледнела как полотно. – Анна, если вы хотите идти в суд немедленно, я сам вас туда провожу.
– Правда? – покосилась на него Анна.
– Да, – подтвердил Девлин.
– И что тебе вдруг понадобилось в суде? – осведомилась Лидия Уэллс.
– Мне нужна помощь адвоката, – объяснила Анна. – Это мое гражданское право.
Миссис Уэллс устремила на Анну непроницаемый взгляд.
– Нелучшим же образом ты отплатила мне за доброту, – негромко произнесла она наконец.
Анна подошла к Девлину и взяла его под руку.
– Миссис Уэллс, – проговорила она, – я не за доброту вашу отплатить собираюсь.
Юпитер в Козероге
Глава, в которой Обер Гаскуан веселится от души; Коуэлл Девлин снимает с себя ответственность, а Анна Уэдерелл совершает ошибку.
В Хокитикском дворце правосудия, прибежище магистратского суда, процесс велся по-простецки, без особых церемоний. Зал заседаний был обтянут веревками – ни дать ни взять загон для стрижки овец. Чиновники округа сидели позади ряда рабочих столов, отгородившись таким образом от мятущейся толпы; во время судебной сессии эти столы создавали своего рода баррикаду между должностными лицами и общественностью, каковой полагалось стоять. Место судьи, на данный момент пустовавшее, представляло собою просто-напросто капитанское кресло на помосте, правда для большей представительности задрапированное овечьими шкурами. Тут же торчал огромный флаг Соединенного Королевства, закрепленный на древке, чересчур коротком для полотнища такого размера. Ткань легла бы складками на землю, если бы какая-то предприимчивая душа не догадалась подставить под древко пустую винную бочку, – эта подробность скорее подрывала, нежели усиливала впечатление от штандарта.
Утро в суде малых сессий выдалось хлопотливое. Апелляционную жалобу миссис Уэллс об аннулировании сделки по продаже имущества Кросби Уэллса наконец-то удовлетворили, а это означало, что состояние Уэллса, прежде помещенное на хранение в Резервный банк, перешло в фонд мирового судьи. Комиссионные Харальда Нильссена в размере четырехсот фунтов назад не потребовали по двум причинам: во-первых, эта сумма явилась законным вознаграждением за честно выполненную работу; во-вторых, за это время она была полностью пожертвована на строительство новой тюрьмы в Сивью. Не подобает, заявил судья, отзывать благотворительный дар, тем более такой щедрый и бескорыстный, и похвалил Нильссена, в его отсутствие, за оказанное городу благодеяние.
Теперь еще предстояло детализировать разнообразные судебные расходы, по большей части отражавшие многочасовые попытки судебных чиновников отыскать свидетельство о рождении покойного мистера Уэллса. Эти расходы тоже возместят из наследства миссис Уэллс, каковое, за вычетом налогов и сборов и после всех бессчетных корректив, ныне составляло чуть больше трех с половиной тысяч фунтов. Эта сумма будет выплачена миссис Уэллс в любой валюте по ее желанию, как только Резервный банк произведет все необходимые расчеты. У миссис Уэллс есть что сказать? Нет, нету, – но, выплывая из здания суда, она одарила Обера Гаскуана широкой улыбкой, и глаза ее сияли.
– Эй, Гаскуан!
Гаскуан, завороженно уставившийся в пространство, заморгал:
