– Потрясающе! – воскликнула миссис Уэллс. – Я просто потрясена! Рождены в одно и то же время! И видимо, под одними и теми же небесами!
– Я ничего не понимаю, – пролепетала Анна.
Заговорщицки понизив голос, Лидия Уэллс принялась объяснять. Вторую половину дня она обычно проводила в гостинице на Джордж-стрит, где за небольшую плату предсказывала судьбу по звездам. Ее клиентами по большей части были молодые искатели удачи, мечтающие сколотить состояние на золотых приисках. Сегодня – пока Анна нежилась в ванне – она, Лидия, как раз составляла гороскоп одному из таких юношей. Вопрошающему (именно так назвала его Лидия) тоже исполнился двадцать один год, и он тоже родился в Сиднее, в тот же самый день, что и Анна!
Анна никак не могла взять в толк, отчего Лидия так возбуждена.
– И что это значит? – недоумевала девушка.
– Что это значит? – Голос Лидии Уэллс понизился до шепота: – Это значит, что у вас, мисс Уэдерелл, возможно, общая судьба с другою душой.
– О, – откликнулась Анна.
– У вас, по-видимому, есть астральный двойник, чей жизненный путь, как в зеркале, отражает ваш собственный!
Вопреки ожиданиям миссис Уэллс, на Анну эти слова особого впечатления не произвели.
– О, – обронила она снова.
– Это чрезвычайно редкое явление, – уточнила миссис Уэллс.
– А вот взять моего двоюродного брата, он родился в один день со мной, – возразила Анна, – но общей судьбы у нас быть не может, потому что он умер.
– Общего дня рождения недостаточно, – объяснила миссис Уэллс. – Вы должны родиться в одну и ту же минуту и на одной и той же широте и долготе, то есть под теми же самыми небесами. Тогда, и только тогда совпадут ваши натальные карты. Понимаете, ведь даже близнецы рождаются с разницей в несколько минут, а за этот временной промежуток звезды слегка сдвинутся и потенциальные возможности поменяются.
– Но я не знаю точной минуты своего рождения, – нахмурилась Анна.
– Он тоже не знал, – утешила миссис Уэллс, – но я готова об заклад побиться, что ваши натальные карты идентичны, – ведь мы уже знаем, что у вас обоих есть нечто общее.
– Что же?
– Я! – торжествующе возвестила миссис Уэллс. – Двадцать седьмого апреля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года вы оба прибыли в Данидин и вам обоим миссис Кросби Уэллс построила натальную карту!
Анна схватилась за горло.
– Что? – прошептала она. – Миссис… как вы сказали?
– Есть и другие соответствия! – с неменьшим воодушевлением продолжала Лидия Уэллс. – Он путешествовал в одиночку, как и вы, и, как и вы, высадился на берег нынче утром. Возможно, он, в силу какой-нибудь счастливой случайности, даже другом обзавелся – в точности как вы, когда меня повстречали.
Судя по Анниному виду, к горлу девушки подступала тошнота.
– Его Эдвард зовут. Эдвард Салливан. Ох, почему же я его с собой не привела – если бы только знать заранее! Вы ведь, наверное, уже умираете от желания с ним познакомиться, правда?
– Да, мэм, – прошептала девушка.
– До чего необычно! – восклицала Лидия Уэллс, не сводя глаз с Анны. – На диво необычно, просто на диво! Любопытно, что произойдет, если вы все-таки встретитесь.
Часть V
Груз и злато
12 мая 1865 года
45° 52′ 0′′ южной широты / 170° 30′ 0′′ восточной долготы
Серебро
Глава, в которой Кросби Уэллс обращается с просьбой; Лидия Уэллс ведет себя неблагоразумно, а Анна Уэдерелл становится свидетельницей довольно безобразной сцены.
Горькое унижение, которое испытала Анна Уэдерелл, узнав, что человек, которого она развлекала в день своего прибытия в Данидин, на самом деле хозяин дома, лишь усиливалось с каждой последующей неделей. Теперь Кросби Уэллс прочно водворился в спальне в глубине дома номер тридцать пять по Камберленд-стрит, так что они виделись каждый день.
Анна Уэдерелл постоянно и очень болезненно переживала из-за производимого ею впечатления; в результате этого непреходящего чувства неловкости ее самоуважение было настолько низким, что граничило с вымыслом. Ее мучило вечное ощущение, будто что-то такое угадывается в ее характере, чего она сама не видит, и эту тревожность не могли утишить ни увещевания, ни доказательства, ни комплименты. В ходе любой беседы Анна не сомневалась, что окружающие осуждают ее про себя, и вполне заслуженно, а поскольку ее стыд перед лицом воображаемого осуждения был вполне реален, тем упорнее она пыталась завоевать доброе расположение всех, с кем сводила ее судьба, неизменно думая, что даже здесь ее умысел виден всем и каждому.
Будучи свято уверена, что все, как один, ее критикуют, Анна крайне бы удивилась, узнав, что в действительности производит на людей впечатление очень и очень разное. Бесхитростная наивность ее речей одних настораживала – у такой, чего доброго, по любому вопросу есть собственное мнение, которое она не стесняется со всей откровенностью высказывать, а это столь неженственно! – другим же ее трогательная безыскусность казалась такой живительной, такой бодрящей! Так же и ее манера щуриться одних наводила на мысль о робости, других – о расчетливости. В глазах Кросби Уэллса она была просто-напросто милой простушкой; ее вечная конфузливость немало его забавляла – и он не уставал это повторять.
– На приисках тебе самое место, девочка моя, – говаривал он. – Ты словно глоток свежего воздуха. Ты неиспорченная. Нет хуже женщины, которая за словом в карман не лезет. Нет хуже женщины, которая разучилась краснеть.
Лидия Уэллс – которая и в карман за словами отродясь не лазила, и краснела раз в год по обещанию – после нежданного возвращения мужа в доме номер тридцать пять по Камберленд-стрит почти не показывалась. Она уходила поздним утром и зачастую возвращалась только в сумерках, когда в преддверии ночи открывалось игорное заведение. В ее отсутствие Уэллс почти не покидал будуара на втором этаже, где графины на серванте ежедневно наполнялись доверху. От спиртного он заметно мягчел. Анна обнаружила, что больше всего он ей нравится во второй половине дня, когда после трех-четырех бокалов виски он становился задумчив, но пока еще не печален.
Уэллс, как выяснилось, возвращаться на данстанские прииски не собирался. Анна узнала, что в прошлом году он напал на довольно богатую золотую жилу и теперь ему захотелось пустить свое богатство в оборот: он рассматривал разные возможности вложения денег, как в Данидине, так и за его пределами, и часами изучал местные газеты, сравнивая цены на золото и отслеживая повышение и понижение курса тех или иных акций.
– А кем я тебе больше понравлюсь – овцеводом или крепильщиком, мисс Уэдерелл? – спрашивал Кросби и откровенно хохотал над ее смущением.
