А-Цю переводил взгляд с одного гостя на другого.
– Мистер Стейнз очень милый человек, – любезно сообщил А-Су.
– Ах, милый, говоришь? А не будешь ли так добр поведать, и куда бы этот милый человек мог подеваться?
– Он уйти, – откликнулся А-Су.
– Да ну? – не отступался Мэннеринг. – Вот прямо так вот взял да и снялся с места? Бросил все свои участки? Кинул всех своих друзей-знакомых и никому не сказался?
– Да, – кивнул А-Су. – Так в газете было.
– А теперь объясни почему, – настаивал Мэннеринг. – С какой стати он такой фортель выкинул?
– Я не знать, – покачал головой А-Су.
– Да вы дурачками прикидываетесь, причем оба! – рявкнул Мэннеринг. – В последний раз спрашиваю – говорю медленно и четко, чтоб вы поняли. Речь идет об огромном состоянии. Его на днях обнаружили в хижине покойного. И все это золото – все, до последней чешуйки, – переплавлено в слитки, на которых стоит клеймо «Аврора». А это, между прочим, подпись моего доброго старого друга Цю, и, если он вздумает отрицать самоочевидное, пусть гниет в аду. Так вот что я хочу знать. Это золото действительно с «Авроры» или нет? Спроси-ка у него. Да или нет?
А-Су перевел вопрос для А-Цю, и тот решил, учитывая серьезность ситуации, отвечать правду. Да, он обнаружил золотую жилу, и нет, не на прииске «Аврора», хотя, переплавляя золото, действительно оттискивал на брусках это название, чтобы прибыль, хотя бы частично, вернулась к нему. Он объяснил, что, как ни странно, золото носила на себе Анна Уэдерелл – зашитым в швы платья. Он впервые сделал это открытие около полугода назад и, пораскинув мозгами, решил про себя, что Анна, по-видимому, незаконно переправляет драгоценный металл по чьему-то поручению. Он знал, что Анна Уэдерелл в числе прочих девок работает на Мэннеринга, знал и то, что Мэннерингу уже случалось подделывать свои финансовые отчеты. Разумно было заключить, что Мэннеринг использует Анну Уэдерелл для перевозки золота из ущелья, чтобы не платить пошлину в банке.
– Что он говорит? – насторожился Мэннеринг. – Каков его ответ?
– Он рассказывает какую-то жутко длинную историю, – отозвался Фрост.
Так и было – и теперь уже А-Су себя не помнил от изумления. Анна Уэдерелл скрывала на себе целое состояние? Анна, которой Мэннеринг и кошелька бы не доверил, чтоб ненароком не украли? Да немыслимо!
А-Цю между тем продолжал.
Он не мог позабыть свою давнюю обиду на Дика Мэннеринга, ибо именно Мэннерингу, и никому другому, китаец был обязан тем, что поневоле оставался привязан к участку-пустышке. И вот он шанс одновременно отомстить и заработать себе свободу. А-Цю стал приглашать Анну Уэдерелл к себе каждую неделю, всякий раз – когда она уже была одурманена опиумом, ведь от А-Су она всегда выходила сонная и отупелая; как правило, она засыпала, едва переступив порог дома, убаюканная жаром печки. Это А-Цю вполне устраивало. Как только Анна уютно укладывалась на кирпичном ложе этой самой печи, китаец принимался потрошить ее платье с помощью иголки и нитки. Крохотные самородки, зашитые по краю подола, он подменял кусочками свинца, чтобы, проснувшись, девушка не заметила, насколько легче сделалась ткань. Если гостья начинала ворочаться во сне, он подносил к ее губам чашку с горячительным напитком и заставлял выпить до дна. А-Цю попытался объяснить, как именно золото спрятали в оборках Анниных платьев, но, поскольку железная хватка Мэннеринга так и не разжалась, дополнить описание жестами он никак не мог и прибег к метафоре, рассказывая, как драгоценный металл был вшит в ее корсет и в лиф, «точно доспехи», выразился он, – и А-Су, всегда питавший слабость к поэтическим оборотам, заулыбался. Всего у Анны было четыре платья, сообщил А-Цю, и в каждом, по его подсчетам, содержалось приблизительно на тысячу фунтов чистого золота. Так А-Цю трудился, пока не опустошил все платья, переплавил все до последней чешуйки в именные слитки и каждый из них пометил названием участка, к которому был привязан, как если бы добыл это золото законным и честным путем в гравийном карьере «Авроры». Поначалу, добавил А-Цю, он себя не помнил от радости: как только удастся выплатить залог, он сможет наконец вернуться в Гуанчжоу, причем богатым человеком.
– Ну? – прикрикнул Мэннеринг на А-Су, нетерпеливо топнув ногой. – О чем речь-то? Что он такое болтает?
Но А-Су напрочь позабыл о своей переводческой роли. Он потрясенно глядел на А-Цю во все глаза. Что за невероятная история! Тысячи фунтов… На протяжении многих месяцев Анна носила на себе тысячи фунтов! Да такого богатства хватило бы на дюжину человек – чтоб отошли от дел да зажили в роскоши! На эту сумму Анна могла бы скупить всю набережную… и еще осталась бы при деньгах! Но где этот клад сейчас?
В следующее мгновение А-Су все понял.
– Sei qin, – выдохнул он.
Выходит, баснословное богатство, извлеченное А-Цю из Анниных платьев, по какой-то прихоти судьбы или в силу ошибки, в итоге оказалось во владении отшельника Кросби Уэллса. Но что стоит за этой ошибкой – и кто виноват?
– Говори по-английски! – рявкнул Мэннеринг. – По-английски, дьявол тебя разрази!
Внезапно разволновавшись не на шутку, А-Су спросил у А-Цю, как именно клад мог оказаться в хижине Уэллса. А-Цю с горечью заверил, что понятия не имеет. Вплоть до сегодняшнего дня он о Кросби Уэллсе слыхом не слыхивал. Насколько ему известно, последний, кто держал в руках злополучное переплавленное золото, – это нынешний владелец «Авроры» Эмери Стейнз, а Стейнз, сами видите, как сквозь землю провалился. А-Цю объяснил, что в конце каждого месяца именно Стейнз отвозил добытое на «Авроре» золото с приемного пункта при лагере в Резервный банк, – и, со всей очевидностью, эта обязанность исполнена не была.
– Все, что я слышу, – тарабарщина и чушь какая-то, – объявил Мэннеринг. – Если ты не скажешь мне, что, собственно, происходит, Джонни Су, – вот так и знай…
– Они договорили, – вмешался Фрост. – Погоди малость.
А-Су нахмурился. Неужто Эмери Стейнз в самом деле крал золото из собственного сейфа только для того, чтобы припрятать переплавленные слитки в отшельнической хижине, в двенадцати милях от пункта приемки? Где тут логика? Зачем Стейнзу воровать свое собственное добро, только чтобы подарить его другому человеку?
– Считаю до пяти! – рявкнул Мэннеринг, багровея. – Раз!
А-Су наконец вскинул глаза на Мэннеринга и вздохнул.
– Два!
– Я все скажу, – промолвил А-Су, поднимая руки.
Но рассказать-то надо так много… и как вместить объяснение в несколько знакомых ему слов? Он на мгновение задумался, пытаясь вспомнить английское слово «доспех», дабы сохранить поэтическую метафору А-Цю. Наконец он откашлялся и произнес:
– Золотая жила не с «Авроры». Анна носить тайком доспех, из золота сделан. Цю Лун найти секретный золотой доспех на Анне. Цю Лун пытаться положить в банк доспешное золото как будто с «Авроры». Тогда вор Стейнз красть у Цю Луна.
