Посмотрев на все это, организатор вздохнул и сказал: “Ладно! Прекрасно. Все остальное не способно к совершенствованию, это никуда не вписывается. Эти вещи нужно просто сложить в эту последнюю, довольно большую коробку, которую мы пока можем поставить за диван. Может быть, позже мы вернемся и поймем, где все можно разместить. Давайте назовем эту коробку “искусство”.
К счастью, проблема так и не была решена, и со временем, с появлением все большего объема нового искусства, коробка переполнилась. Я думаю, что искусство, среди всех других четких категорий, больше всего напоминает, что значит быть человеком. Быть живым. Наша природа сама по себе несовершенна, у нас есть чувства и эмоции, которые не подпадают ни под какие категории. Мы можем совершать нечто такое, что не обязательно имеет смысл.
Искусство совершенно несовершенно.
Как только в ваших замыслах появляется слово “искусство”, вы начинаете освобождаться от стремления к совершенству.
Что касается моей собственной несовершенной работы, то я просто всегда указываю на коробку за диваном и произношу слово “искусство”, и люди, кажется, понимают, и позволяют вам слететь с крючка совершенства и вернуться к своим делам».
Есть одна цитата, которую я вспоминаю каждый раз, когда я говорю об уязвимости и перфекционизме. Это цитата из песни Леонарда Коэна «Гимн» («Anthem»): «Везде есть трещины. Просто так падает свет».
Защита 3-я: попытка заглушить эмоции
Если вы думаете, что это раздел о зависимости, и считаете, что это не про вас, то, пожалуйста, все равно читайте дальше. Речь идет о всех нас. Во-первых, одной из самых универсальных стратегий в попытке заглушить эмоции является сумасшедшая занятость. Я часто говорю, что если будет необходимо начать осуществление программы «12 шагов» для трудоголиков, то придется арендовать футбольные стадионы. Мы – это культура людей, которые купились на идею о том, что если мы будем достаточно заняты, то правда жизни не догонит нас.
Во-вторых, статистика показывает, что мало кому удалось избежать зависимости. Я считаю, что мы все пытаемся заглушить свои чувства. Мы можем не делать это постоянно, но это не значит, что мы периодически не заглушаем наше чувство уязвимости. А подавление уязвимости особенно опасно, поскольку мы не просто заглушаем боль трудных переживаний. Заглушая уязвимость, мы также притупляем наш опыт любви, радости, взаимосвязи, творчества и сочувствия. Мы не можем избирательно заглушать эмоции. Заглушая темноту, вы заглушаете свет.
Если вы спрашиваете себя, относится ли к притуплению эмоций принятие легких наркотиков или несколько стаканов вина после работы – ответ на этот вопрос: «да». Если посмотреть на идею необходимости «расслабления», то она означает несколько бокалов вина, которые мы пьем, пока готовим ужин, ужинаем, убираем со стола. Во время 60-часовой рабочей недели мы едим сладкое, смотрим футбол, принимаем таблетки и пьем эспрессо, чтобы очиститься от алкогольного дурмана. Я говорю о вас, о себе и о тех вещах, которые мы делаем каждый день.
Когда я посмотрела на данные исследования, мой основной вопрос был таким: «Какое чувство мы так отчаянно хотим притупить и почему?» Американцы сегодня обременены долгами, ожирением, лечением и зависимостью так сильно, как никогда. Впервые в истории Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC) объявили, что автомобильные аварии сейчас – вторая причина смерти от несчастного случая в США. А какая же первая? Оказывается, передозировка наркотиков. На самом деле, больше людей умирает от передозировки медицинских препаратов, чем от героина, кокаина и метамфетамина вместе взятых. Еще более тревожной представляется информация, что менее 5 % тех, кто умер от передозировки отпускаемых по рецепту лекарств, получили препараты от людей, о которых мы обычно думаем как об уличных дилерах. В роли дилеров сегодня могут выступать родители, родственники, друзья и врачи. Очевидно, что это существенная проблема. Мы уже отчаялись бороться со своими чувствами.
Потратив годы на тесное сотрудничество с исследователями в области зависимости, я догадалась, что основным фактором, определяющим подавление эмоций, являются наши проблемы с чувством собственного достоинства и стыда: мы заглушаем боль, которая исходит из ощущения несовершенства и заниженной самооценки. Но это лишь часть головоломки. Тревога и утрата связи также являются причиной подавления эмоций в добавление к стыду. Как я объясню позже, наиболее сильная потребность заглушить чувства рождается из комбинации всех трех составляющих – стыда, тревоги и отчуждения.
Тревогу, которую описывали участники исследования, как мне представляется, вызывает неопределенность, а также подавляющие и конкурирующие потребности современной жизни и (один из больших сюрпризов!) социальный дискомфорт. Сложнее всего оказалось точно выразить отчуждение или утрату связи. Я подумала об использовании термина «депрессия» вместо отчуждения, но как показывают данные, речь идет все-таки не о депрессии. Люди рассказывали о самом разном опыте, который включает и депрессию, но также охватывает одиночество, изолированность, разобщенность и пустоту.
Опять же, лично для меня как в личном, так и в профессиональном плане, большое значение имело появление стыда в переживаниях тревоги и/или отчуждения. Наиболее четкие ответы на вопрос о том, что заставляет подавлять эмоции, больше походят на ответы на вопрос: «Что вы чувствуете?» Беспокойство со стыдом. Утрату связи с чувством стыда. Тревогу и утрату связи, стыд.
Стыд настигает тех из нас, кто испытывает тревогу, потому что первоначальные эмоции страха, утраты контроля и неспособности управлять своей жизнью в итоге приводят к усилению беспокойства. Мы ощущаем полную невыносимость ситуации от мыслей о том, если бы мы были умнее, сильнее или лучше, мы могли бы со всем справиться. Попытка заглушить эмоции становится способом избавления от нестабильности и ощущения недостаточности.
С отчуждением похожая история. У нас может быть пара сотен друзей на Facebook, плюс множество коллег, друзья в реальной жизни и соседи, но мы все равно чувствуем себя одинокими и незаметными. Поскольку мы жаждем взаимосвязи, отчуждение всегда болезненно. Ощущение отчужденности – вполне нормальная часть жизни и отношений. Однако в сочетании со стыдом мысль о том, что у нас нет взаимоотношений, потому что мы их не достойны, порождает боль, которую мы и хотим заглушить.
После отчуждения приходит изолированность, которая представляет собой реальную опасность. Джин Бэйкер Миллер и Ирен Стайвер , изучающие культуру отношений, из Стоун-центра колледжа Уэллсли, очень хорошо описали отчаяние изолированности. Они пишут: «Мы считаем, что самым страшным и разрушительным чувством, которое может испытывать человек, является психологическая изолированность. Это не то же самое, что быть в одиночестве. Это ощущение, что человек лишен возможности взаимоотношений с другими людьми и бессилен изменить ситуацию. В крайнем случае, психологическая изолированность может привести к чувству безнадежности и отчаяния. Люди стараются всеми силами избежать этого сочетания изолированности и бессилия».
