5
Подойдя к кафе «Радуга», Максим глянул на белый листок, приклеенный к двери полоской скотча.
Пропала девушка. Надя Соколовская. 16 лет.
Вышла из дома утром 18 октября и не вернулась.
С нечеткой отксерокопированной фотографии смотрела худенькая темноволосая девочка.
– Н-да… – задумчиво проговорил Максим. – И всюду страсти роковые, и от судеб спасенья нет.
Он взялся за ручку и распахнул дверь.
Кафе «Радуга» мало изменилось за прошедшие десять лет. Максим, испытывавший сильное желание «промочить горло» после долгой дороги, приблизился к барной стойке и поставил на пол спортивную сумку с вещами.
– Привет! – сказал он худощавому бармену, похожему на юного старичка или на старого мальчика.
– Добрый день, – отозвался бармен, с любопытством глядя на приезжего. – Вам что-нибудь налить?
– Да. Кружечку холодного пива.
Бармен быстро наполнил кружку и поставил перед Максимом.
– Издалека к нам?
Максим сделал глоток, облизнул влажные губы и с улыбкой проговорил:
– Ты, кажется, меня не узнал?
– Нет, – сказал бармен. – А вы…
– Максим. Максим Пичугин. Племянник Клавдии Пичугиной.
– Это которая умерла?
Максим кивнул:
– Да. Я у нее часто гостил, когда был ребенком.
Бармен придал своему лицу приличествующее ситуации печальное выражение.
– Хорошая была женщина, – сказал он. – И вроде не такая уж старая. Еще жить бы да жить.
– Все под Богом ходим, – значительно произнес Максим. – Послушай… э-э…
– Семен, – подсказал бармен.
– Послушай, Семен, я тут не был десять лет. Многое забыл. Но кое-кого помню и хочу навестить. Тут раньше жила девушка по имени Анна.
– Анна? – Бармен озадаченно приподнял белесые брови. – Какая конкретно? У нас в Лучах их несколько.
– М-м… – Максим задумался, припоминая фамилию. – Анна… Черт, забыл. Она жила по соседству от теть Клавы. Прямо за заборчиком.
– Не Родимова? – уточнил бармен. – Ведьмина внучка?
– Точно! – кивнул Максим. – Родимова. Она еще тут, в поселке?
– Тут. Куда ж ей деться? Работает в больнице медсестрой.
– Медсестрой? – удивился Максим. – Простой медсестрой?
– Ну да.
– Забавно. Мне казалось, она далеко пойдет.
Он отпил еще пива. Задумчиво повертел в руках кружку, потом спросил:
– Значит, она, как ее бабушка? Лечит травами и заговорами?
– Да нет. Просто работает в больнице. Но люди все равно ее побаиваются.
– Это почему же?
– Говорят, старая ведьма не может умереть, пока не передаст свой дар молодой ведьме.
– А что, ее бабушка умерла?
Бармен хмыкнул:
– Вроде того.
– Что значит «вроде»? – не понял Максим.
– Говорят, она ушла в лес и не вернулась. Должно быть, волки загрызли. Или медведь задрал. В наших лесах хищной живности много.
– Вот как… – неопределенно проговорил Максим. И надолго задумался.
– Послушай, – спросил он наконец, – а эта Анна… Она живет все там же? Рядом с домом тети Клавы?
– Да нет. Давно уж там не живет.
– Ясно, – Максим усмехнулся. – Наверное, вышла замуж и переехала к мужу. Верно?
– Нет, – сказал бармен. – Не верно. Она не замужем. Да и не найдется в поселке дурака, который бы взял ее в жены.
– А что так? Неужели растолстела?
– Да нет. Девка она красивая. Но кому охота связываться с ведьмой? Да к тому же подпорченной… – он усмехнулся и весело взглянул на Максима, как бы приглашая его посмеяться над удачной шуткой.
Максим машинально улыбнулся, хотя не понял, что тут смешного.
– Так где она живет? – вновь спросил он у бармена.
– Да на окраине, – ответил тот. – За оврагом. Возле самого леса.
– Возле ле-еса? – протянул Максим. – А чего так? У нее же был большой красивый дом. В центре поселка, как я понимаю.
– Так выжили ее.
– То есть?
– То и есть. Обзывали, дразнили. Ребятишки грязью вслед кидали. А пару раз даже стекла ночью разбили. Ведьм в наших краях не жалуют.
Максим хотел что-то сказать, но передумал. Достал из кармана кошелек, расплатился и поднял с пола сумку.
– Пиво не допили, – сказал бармен. – Не понравилось?
– Третий сорт не брак, – ответил Максим, повернулся и вышел из кафе.
6
Санитар осторожно направил на операционное поле бестеневую лампу. Писк сердечного монитора звучал часто и монотонно. «Пи. Пи. Пи».
– Все готовы?! – спросил доктор.
– Да, Яков Степанович! – ответили ему.
– Анестезиологи, можно?
– Можно!
– Разрез!
Яков Степанович склонился над лежащим на операционном столе человеком. Через вскрытую брюшину выплеснулась застоявшаяся кровь. Зашумели и забулькали два отсоса.
Писк сердечного монитора участился.
– Давление падает! – сообщил анестезиолог.
– Вася, прижми вот тут большим тампоном! – приказал доктор ассистенту. – Дави сильнее! Молодец. Зажим! Не этот, длиннее!
Получив зажим, Яков Степанович снова склонился над пациентом.
– Зажим наложен! Ножницы! Так… А теперь перевязать!
Под зажим легла толстая лигатура.
– Молодцы, ребята, – похвалил доктор.
Писк монитора стал реже.
– Ну, все нормально, – доктор выпрямился. – Вася, заканчивайте тут без меня.
– Хорошо, Яков Степанович!
Доктор вышел из операционной. В коридоре, на стареньком дерматиновом диванчике, сидела стройная красивая женщина в белом халате. Лицо ее было абсолютно лишено косметики, светло-русые волосы зачесаны назад и собраны в пучок.
Доктор снял маску и сел рядом.
– Ну как? – пытаясь скрыть волнение, спросила она.
– Все в порядке, Ань, – Яков Степанович улыбнулся. – Парень будет жить. А его дочки не останутся сиротами. И все это благодаря тебе. Спасибо тебе, Аня!
Он приобнял медсестру за хрупкие плечи и поцеловал в щеку.
– Хорошо, что я не стал никого слушать и принял тебя на работу! Ты диагност от Бога!
– Люди считают меня ведьмой, – с горькой усмешкой заметила Анна.
