Она открыла глаза. Храп повторился – даже не храп, а какие-то странные всхрипывания, словно кто-то задыхался.
«Иногда он начинает хрипеть и задыхаться во сне», – прозвучал в голове у Инги женский голос.
Она посмотрела на макушку ребенка, сидящего на переднем месте. Храп явно доносился оттуда.
– Эй! – окликнула Инга, нахмурившись. – Эй. Ты! С тобой там все в порядке?
Ребенок захрипел еще громче, и звук этот неприятно резанул слух Инги.
«Повезло же, нечего сказать, – раздраженно подумала она. – И так нервы на пределе, так еще этот хрипит».
Ребенок продолжал прерывисто хрипеть, будто подавился чем-то и никак не мог продышаться.
«Если снова будет задыхаться, ты его просто переверни на другой бок и погладь по голове. Он и успокоится».
«Черт бы тебя побрал!» – выругалась Инга.
Она поднялась со своего сиденья и двинулась вперед по узкому коридорчику между кресел. Автобус трясло на ухабах, и ей приходилось крепко держаться за поручни, чтобы не упасть.
Макушка ребенка была все ближе и ближе. Наконец Инга остановилась возле его кресла, опустила голову и посмотрела в его лицо. Сердце зашлось у нее в груди, красивое, ухоженное лицо побелело.
Мальчик стал медленно поворачивать голову, и когда он уставился на нее своими пустыми мертвыми глазами, Инга вскрикнула и на мгновение выпустила из пальцев прохладный поручень. В ту же секунду автобус сильно тряхнуло. Инга потеряла равновесие, упала на пол и с размаху ударилась виском о стальную окантовку грязной ступеньки. Из разбитого виска вниз по ступенькам побежал тоненький блестящий ручеек крови. В широко раскрытых глазах Инги, остекленевших и немигающих, застыл ужас.
20
До заброшенного рудника оставалось полкилометра. Дорога давалась Виктору Киму нелегко, под бинтами у него страшно болела голова. Из-за слабости он стал выдыхаться. Покосился на Анну. Уставшая, в грязной и измятой одежде, с воспаленными глазами и растрепанными волосами, она все равно была прекрасна. Еще прекраснее, чем десять лет назад. Ким вздохнул и отвел взгляд.
– Виктор, – тихо сказала Анна.
– Да, – отозвался он, старательно высвечивая фонариком рытвины, коряги и кочки, вырастающие у них на пути.
– Мне страшно. Очень… – ее голос задрожал. – Я, наверное, ни на что не гожусь. Я трусиха. Ты зря со мной пошел.
– Ерунда, – уверенно возразил Ким. – Все люди боятся. Даже самые отчаянные смельчаки. Не боятся только сумасшедшие.
Анна взяла его за руку и легонько сжала пальцы.
– Спасибо, – тихо произнесла она.
Виктор улыбнулся:
– Не за что.
Дальше они снова шли молча, и так – до самого рудника.
Ким остановился у черной дыры шахты и посветил фонариком вниз.
– Здесь крутой спуск, – сказала Анна, тяжело дыша после долгого безостановочного перехода. – Что нам делать?
Он расстегнул сумку, висевшую у него на плече, и достал моток веревки.
– У нас есть это. Я привяжу веревку к дереву и спущусь вниз. Если все нормально, дам тебе сигнал, и ты последуешь за мной. Хорошо?
– Хорошо, – тихо ответила Анна. – Какая тут глубина?
– Метров шесть. Может, чуть больше.
Ким быстро привязал один конец веревки к сосне, росшей рядом с дырой шахты, и перекинул ремень сумки крест-накрест через грудь.
– Нам обязательно брать с собой эту сумку? – спросила Анна.
– Да, – ответил он.
Виктор подошел к краю шахты и встал рядом с Анной.
– На вот, подержи, – он протянул ей фонарик.
Анна взяла фонарик. Позади них хрустнули ветки, но обернуться они не успели. Егор Соболев быстро выступил из темноты и толкнул Анну в спину. Коротко вскрикнув, она исчезла в черном зеве шахты.
Лес погрузился во мрак, и в этом мраке Ким, успевший увидеть противника перед тем, как фонарик упал в шахту, бросился на Егора. Егор подставил ногу, Ким споткнулся и грохнулся на землю. Но тотчас откатился в сторону, и тяжелый ботинок Егора, который должен был размозжить ему голову, ударился о ком земли. Ким попытался встать, но Егор шагнул к нему и снова ударил. Ким, отталкиваясь ногами и руками, снова отполз в сторону, оставляя на земле шлейф крови, хлещущей из разбитого носа. Но Егор все же успел схватить Виктора за шиворот, приподнял и ударил в лицо кулаком. Ким отлетел к сосне и больно ударился плечом об торчащий комель.
– Ну что, Кореец? – угрожающе прорычал Егор. – Снова хочешь помериться силами? Ну, давай. Я перед тобой.
Глаза Кима немного привыкли к темноте, и он смог различить не только силуэт Соболева, но даже черты его темного, насмешливого лица.
– Тебе конец, – сказал Егор и шагнул навстречу.
Виктор сгруппировался и приготовился к контратаке, но Соболев действовал быстрее – он скинул с плеча ружье и ударил Кима прикладом в голову.
* * *
Анна открыла глаза. Секунду она не понимала, где находится, а потом вспомнила, и одновременно с вернувшейся памятью к ней пришла боль. Анна тихо застонала – казалось, в спину и в левое бедро вбили железные штыки, – но тут же замолчала и стиснула зубы, чтобы не дать стону вырваться вновь. Она перевела дух и приказала себе не обращать на боль внимания. Затем собралась с силами, приподнялась и, упершись ладонью в скользкий, покрытый слизью пол, села. Огляделась. Луч фонарика, валявшегося в паре метров от нее, освещал кусок стены – черной, каменистой, влажной, покрытой мхом и плесенью.
Скривившись от боли и закусив губу, Анна медленно поднялась и, прихрамывая на левую ногу, подошла к фонарику, нагнулась и подняла.
«Ким!» – мелькнула вдруг тревожная мысль.
Анна направила луч фонарика вверх и крикнула:
– Виктор!
– Я здесь, – отозвался негромкий голос. – Сейчас спущусь.
К ее ногам с шелестом упал край веревки. Несколько секунд она не могла понять, что ее смутило, но вдруг отчетливо осознала: человек, говоривший с ней, был не Виктором Кимом. Это был…
– Егор! – хрипло, с ужасом выдохнула она. – Егор, это ты?!
Она снова направила луч фонарика вверх и увидела лицо Егора Соболева. Присев на краю шахты, он смотрел вниз, на Анну, и в каждой черте его лица, в перекошенных судорожной ухмылкой губах, в расширенных блестящих глазах читалось безумие.
– Егор, что ты сделал?! – крикнула она со страхом. – Позови Виктора!
– Сейчас я спущусь к тебе, – произнес Егор, продолжая ухмыляться. – И сделаю то, что давно должен был сделать. Никуда не уходи, ведьма!
Голова исчезла, а потом Анна увидела его ноги, обутые в тяжелые ботинки. Он крест-накрест обхватил ботинками веревку и начал спускаться вниз.
