Допускать этого Эльвин не собирался. Он слушал болтовню канийца, а сам судорожно искал выход из создавшейся ситуации.
– Ладно, – каниец усмехнулся. – При вашем уме с вами лучше играть в открытую. Вы наверняка догадались, что я представляю Совет Лиги. Других вариантов, наверное, у вас в голове и не возникло.
«Возникли и другие», – про себя пробурчал Эльвин, но вслух высказываться не стал.
– Так вот. – Каниец переступил с ноги на ногу и продолжил. – Ваши сородичи, а если точнее, представитель Совета Восьми Домов, передал нам важную информацию. Вполне официально. Информацию о нападении хадаганцев на эскадру под вашим началом. При этом нападение было названо странным. Но в чем заключались его странности, сообщено не было. Ваш представитель лишь сообщил, что странным нападение назвал единственный выживший очевидец, капитан Эльвин ди Гран. То есть, вы. И вот мы, освободив вас, вправе надеяться на более полный вариант донесения. При этом я вполне официально заявляю, что вы теперь не беглый заключенный, а амнистированный именем Совета Лиги. И все наложенные на вас наказания Совет Лиги потребует снять, поскольку вы действуете в интересах всего союза.
У Эльвина все перепуталось в голове. Ни одна из выдвинутых им версий не получала должного подтверждения. Если каниец не имеет отношения к Совету Лиги, то откуда у него вообще информация о хадаганском нападении на эскадру? Разбойники ну никак не могли знать об этом. Значит, опереточный персонаж все же нанял разбойников, а сам, несмотря на подозрительный вид, все же имеет отношение к руководству Лигой.
Если так, то информацию утаивать не следует. Но, сколько ни заставлял себя Эльвин поверить, что сановник настоящий, поверить в это не получалось.
А третий вариант мог быть? Пожалуй, нет. Можно было допустить, что Совет Восьми Домов просто проверяет лояльность офицера. Осудил его по бредовому обвинению, потом сам же похитил и теперь пытается выяснить, что Эльвин расскажет канийцам. Но, во-первых, такая проверка была лишена всякого смысла, а во-вторых, в нее не вписывались жертвы. И ладно бы еще только канийцы, ими Совет Восьми Домов мог пожертвовать, но ведь в упавшем тюремном экипаже находился маг эльфийской расы. Угробить сородича непонятно зачем – это уж слишком для эльфов. Так что любые варианты с участием эльфов все же отпадали. Как ни крути.
И что оставалось? Только одно. Каниец говорит правду, и ему надо довериться.
Эльвин уже расслабился и открыл было рот, чтобы начать рассказ о битве в астрале, но тут его память услужливо выдала несколько важных деталей, соединившихся, наконец, в единую цепь.
Первая – маги. Их было двое, и второй не знал в точности, как отпирать кандалы. Хотя, если допустить правдивость высказанной легенды, если допустить, что за похищением стоит Совет Лиги, маг был обязан открыть кандалы за один миг, так как не мог не знать в точности их устройства. Прикидываться неумелым маг тоже не мог, ведь, по легенде, он как раз должен быть более умелым, чем оказался на самом деле.
Вторая – каниец заявил, что Совет Лиги потребует снять все санкции трибунала. Причем, еще не услышав рассказа Эльвина! Он еще не знает, что произошло в астрале, кто на кого напал, каким числом, а уже уверен, именно уверен, в том, что капитан невиновен, что он выдаст крайне важную информацию, за которую его можно заранее амнистировать. И что амнистию проведут в приказном порядке, так как эльфы что-то скрыли от Совета Лиги. Откуда он это мог знать? Если эльфы выдали ему только информацию о странности боя, то откуда такая уверенность, что в голове Эльвина важные сведения?
Ответов на эти вопросы у Эльвина не было. Но само наличие вопросов однозначно говорило, что каниец лжет. Лжет и выдает себя не за того, кем является на самом деле. За это говорил и его внешний вид.
Но кто он тогда? Это был крайне важный вопрос, но Эльвин уже понимал, что любая догадка на этот счет будет просто догадкой, пока не удастся получить какие-то доказательства. Возможно, каниец представляет друзей, возможно, врагов. Но сейчас это не получится узнать. Значит, секрет выдавать нельзя. Просто нельзя и все. По той простой причине, что неизвестно, кому именно его получится выдать.
Да, у Эльвина не осталось ни одной вменяемой версии, кем мог быть каниец, чьи интересы мог представлять. Но это уже было не важно. Раз ясности нет, надо держать язык за зубами.
Вот только получится ли?
Ну, откажется Эльвин сотрудничать, что с того? Пригласят они мага, и тот, если владеет магией Разума, попросту выудит информацию из Эльвина. Ну а если мага нет с достаточным уровнем познаний, так и банальные пытки могут развязать язык пленнику.
Подумав о пытках, Эльвин понял, что не уверен в себе. Не уверен, сможет ли выдержать невообразимые муки, сохранив тайну. Точнее это было лукавством. Эльвин был уверен. Полностью уверен. В том, что не выдержит пыток.
Впрочем, один выход был. И выходом этим была смерть. Вот только убить себя самому у Эльвина не было никакой возможности. Пустая комната. Накрепко вмурованное в пол кресло…
Взгляд Эльвина задержался на кинжале, висевшем на поясе канийца.
Больше раздумывать не имело смысла. Элльвин наклонился вперед, как бы снижая нагрузку на уставшую спину, и в следующий момент прыгнул вперед, оттолкнувшись от кресла двумя ногами. Как только освободились крылья, Эльвин распахнул их, чуть завис в воздухе, развернулся ногами вперед, и массой всего тела ударил ступнями в лоб канийцу.
Противник был крепким, но даже меньшего веса эльфа, приложенного полностью, и в уязвимую точку, хватило, чтобы моментально лишить канийца сознания. Здоровяк, даже не пикнув, рухнул на пол, а Эльвин, пару раз взмахнув крыльями, мягко опустился рядом.
Выхватив из ножен кинжал, он поразился красоте оружия. Клинок, скорее всего, действительно был древним, по нему разбегались рельефные узоры, в которые были вписаны знаки неведомых заклинаний. Кромка лезвия довольно ярко светилась голубым сиянием, выдавая заключенную в оружии магическую мощь.
Впрочем, Эльвину было не до красот. Он направил острие себе в грудь, но не был уверен, что ему хватит воли всадить его в собственное тело достаточно глубоко для самоубийства. Рука от напряжения задрожала.
– Нет… Не получится… – прошептал Эльвин и опустил оружие.
Но был и другой способ свести счеты с жизнью. Это ведь можно сделать и чужими руками. Даже надежнее.
Невесело улыбнувшись новому решению, Эльвин снял с бесчувственного канийца пояс, на котором были закреплены ножны кинжала, и застегнул его вокруг своей талии.
«Лучше драться, чем тыкать в себя ножом», – подумал бывший капитан, сунув кинжал в ножны и направляясь в сторону выхода из комнаты.
Темный проем, за которым превосходящие силы противника. Что же, если драться до конца, то это надежный способ. Безусловно, разбойники, которых полон притон, быстро поднимут беглеца на копье. А заодно может получиться чуть очистить родной аллод от криминальных элементов. Тоже дело полезное.
