«Этого-то я и боялась», — с тоской в светло-сером взоре подумала она, но вслух, понятное дело, озвучивать не стала и даже выдавила некое подобие улыбки.
— Спасибо большое. Что бы я без тебя делала?
«Впрочем, можно потом найти еще какие-нибудь прегрешения за хренодерчанами. Пусть уж и с уборкой тоже помогут».
— Когда закончите, скажите, я тучу попрошу пролиться дождем. А то вон она уже!
Вяз Дубрович поднял голову. Действительно, небо над Безымянным лесом затянула гигантская туча, заслонившая и луну и частые звезды. Леший прислушался и явственно ощутил, как вся природа вокруг замерла, с трепетом возлюбленной ожидая долгожданного дождя.
Бык из волшебного стада оказался и впрямь чудесным — сев закончили даже раньше запланированного времени, причем само животное совершенно не выглядело уставшим. Глядя на ничуть не потускневшую и не пропитавшуюся трудовым потом шерсть быка, домовой только восхищенно щелкал языком:
— Вот исполин! Ну слов нет, какой умница! Такого, пожалуй, одного на целое село хватит, и то большую часть времени отдыхать будет.
Вяз Дубрович осаживать излишне суетящегося Евстаха не стал. Пусть себе радуется, коль делу не мешает. Домовой любовно вычистил серебряную шерсть, заслужив ревнивый взгляд Маньки, привыкшей к всеобщему вниманию. Потом напоил быка, накормил сладкой морковкой, поцеловал в нос и даже пустил слезу при расставании.
Светлолика, со своей стороны, напоила работников чаем, щедро пожертвовав последними пирогами, которые поднесли парни, обозванные лешим мудреным словом «гастарбайтеры».
Трапеза пришлась кстати, но так как туча лишила поляну естественного освещения, леший позвал светлячков, которые своим танцем превратили поздний ужин в нечто празднично-романтичное. Разговор велся неспешный, обо всем и ни о чем: о видах на урожай (примерное количество зерновых и овощей, по самым скромным прикидкам, ужаснуло Светлолику до нервного тика), о миграции зверья в Безымянном лесу, о том, что у хозяина вод замечательно перезимовала рыба, и многие виды уже нерестятся… Заодно леший торжественно вручил ведьме рыбу, любезно переданную к ее столу хозяином вод, удивив девушку щедростью водяного.
Дождь пролился примерно через полчаса после ухода Вяза Дубровича и быка. Светлолика прикинула, что за это время леший доставит скотину в родное стадо да и сам благополучно доберется до дому, а значит, самое время позволить туче вылить на лес долгожданную влагу. Туча как будто только этого и ждала. С небес сорвались первые тяжелые капли дождя, ударили по истомившейся в ожидании зеленой распустившейся листве первые струи. Вокруг все замерло, словно не веря во внезапное счастье. И хлынул ливень, встал водяной стеной, неся лесу так нужную для него влагу.
Ведьма некоторое время молча любовалась на буйство стихии, ею же и вызванной.
— Что это ты, сударыня-ведьма, у окошка-то стоишь? Брызги холодные прямо на тебя летят.
Домовой заботливо накинул на девичьи плечи козий пуховый платок, вызвав в Дорофее Тимофеевиче невольный приступ зубовного скрежета. Сам кот так умаялся с этими внеплановыми посадками, что не только за хозяйкой ухаживать, на лапах стоять не мог.
«Дать бы этому приблуде по шее! — мечтательно подумалось ему. — И плевать на самогонку, без домового как-нибудь управимся. Жили же без него как-то… И неплохо, между прочим, жили». Но вслух, понятное дело, ничего произносить не стал. Кошачье чутье подсказывало, что еще не время с воплями «выбирай, или он, или я!» гордо бить себя лапой в грудь. Для этого нужно точно знать, кого выберут, а тут ощущалась некая неуверенность.
— Действительно, Лика, шла бы ты спать… — мягко мурлыкнул он.
Девушка вздрогнула, оторвала завороженный взгляд от упругих струй и только сейчас поняла, что хочет спать до рези в глазах.
— Пожалуй, вы правы, Дорофей Тимофеевич, — вздохнула она. — Чует мое сердце, завтра голова со строителями рано нагрянут, надо успеть выспаться.
Ни домовой, ни кот не стали разочаровывать девушку, что стройматериалы под ливнем уже намокли, а значит, завтра никакой стройки не будет. Зачем человека расстраивать на сон грядущий? Не ровен час, еще кошмары станут сниться.
Дежурившие под деревом мухоморницы к разгулу стихии оказались не готовы, их красные в белых крапинках шляпки совершенно не были приспособлены к обильным осадкам, поля их провисли и стали смотреться жалко. Белые платья намокли и обрисовали фигуры полупрозрачной тканью столь соблазнительно, что даже сидящий на дереве вампир ощутил в душе своей некое шевеление и заинтересовался. Оборотницы с визгом ринулись домой под неодобрительный отцовский окрик:
— Куда, девки дурные? Куда вас леший понес?
Но отцовское негодование не возымело никакого эффекта на стремительно улепетывающих девиц.
— Вот ведь курицы! — в сердцах хлопнул себя по ляжкам водяной. — Дождя они испугались! Небось не сахарные, не растают.
— Полностью с вами согласен, — доверительно сообщил Валсидал, успевший буквально стечь по стволу вниз. — Молодежь нынче пошла не та, никакого уважения к родителям. Вот вы им так кричали вслед, старались, наверняка их же пользу преследовали, а они… Неблагодарные!
Встретив неожиданную поддержку со стороны вампира, хозяин вод слегка опешил.
— А ты-то куда собрался? — нахмурил брови он, рассудив, что худосочная нежить слезла вниз уж точно не для того, чтобы сделать ему, водяному, предложение своей костлявой руки и редко бьющегося сердца.
— Так я того… не привык от счастья своего бегать, — нашелся Валсидал. — Лучше я его… этого… догоню.
И дунул в лес, не разбирая дороги, ломая ветви кустарника. Но определенно не в ту сторону, куда резво удалились предполагаемые невесты.
— Стой! Не туда! — крикнул было в спину несостоявшегося зятя водяной, но то ли не был услышан, то ли вопль проигнорировали. Второе более вероятно. — Ну вот, убежал, — расстроился отец многочисленных дочерей. — И этого проворонили.
— Да-а-а, — мечтательно затрепетала ресницами Маришка, которой вода была родной стихией. — А такой худенький был, беззащитный… милый… милый…
ГЛАВА 12
Над Хренодерками занималась заря. Уже пропели третьи петухи, голося кто во что горазд. Хозяйки начинали свои утренние хлопоты по хозяйству: доили коз, коров, кормили, поили, сыпали зерна птице. Приготавливая завтрак, нетерпеливо выглядывали на улицу — не пойдет ли мимо местный пастух Сенька, собирая стадо на выпас за окраиной села. Трава как раз подросла достаточно, чтобы коровам и тем более козам было что пощипать. Но напрасно томились в ожидании хозяйки и скотина. Сенька, паршивец, еще с вечера загулял в «Пьяном поросенке», да так и заночевал в стогу, не дойдя двадцати шагов до собственной избы. Его кинулись искать, Но пастух дрыхнул без задних ног и на вопли односельчан не отзывался. Надсадно лаяли собаки, взбаламученные очередным утренним переполохом; кошки попрятались просто на всякий случай, так как за большинством членов этой хвостатой братии числился хотя бы один свежий грешок; обиженно мычали коровы, которые чуяли наличие свежей травы, но ее не получали; блеяли козы, кто по той же причине, кто просто из врожденной вредности.
