– Разберемся, Андрей.
В городе было почти светло, но на Красной площади уже зажглись фонари, и брусчатка казалась стеклянной. Визжа тормозами по стеклу, Боголюбов приткнул джип почти в бок чужой машине, темневшей у забора. Выскочили они все одновременно. Мотя воинственно вздыбила шерсть, залаяла, подлезла под штакетник и первая понеслась по дорожке. За ней устремились Андрей Ильич и Саша Иванушкин. Ефросинья оглянулась по сторонам и помедлила у забора.
В доме горели все лампы и кто-то говорил, уверенно и громко, как будто там читали вслух.
Мотя вкатилась на крыльцо, припала на передние лапы, почти захлебнувшись истеричным, злобным лаем. Боголюбов влетел в дверь и метнулся к лестнице на чердак.
– Что здесь происходит?!
Молодой человек, совсем незнакомый, оглянулся на Боголюбова, и у него сделалось изумленное лицо. Он ничего не понял. Собака бесновалась.
– Ты кто?! Чего тебе здесь надо?! – заорал Андрей Ильич.
– Андрей! – тоненько заголосили из-за чердачной двери. – У него пистолет!
Боголюбов отстранил с дороги незнакомца, который судорожно тащил из кармана какой-то предмет, взбежал по лесенке и дернул дверь. Она не поддалась.
– Лера, это я. Открывайте!..
С той стороны как будто что-то упало, дзинькнуло и развалилось. Боголюбов крикнул:
– Лера! – потряс дверь и прислушался. Нечто твердое и холодное уперлось ему в позвоночник. Он не обратил внимания.
– Уходи, – негромко и повелительно сказали сзади. Щелкнул затвор. – Пристрелю. Руки вверх и пошел отсюда!..
Андрей Ильич оглянулся. Парень держал пистолет двумя руками, собака захлебывалась и извивалась у его ног.
– Пристрелю, – повторил незнакомец, скалясь.
– Да ладно, – вдруг произнес совсем рядом музейный работник Саша Иванушкин и как-то моментально, одним коротким движением перехватил оружие. – Чего ты дурака валяешь!..
Молодой человек дернулся, вытаращил глаза – пистолет теперь был в руке у Саши, – чердачная дверь распахнулась, Боголюбов отшатнулся, и в проеме показалась Лера, вся в серой пыли.
– Андрей! – выговорила она и сжала кулаки. – Мы здесь!..
Молодой человек вдруг завыл и бросился на Сашу. Тот отступил на шаг, как будто выполнил танцевальное па, и ничего не сделал, по крайней мере Боголюбов, который все это время словно кино смотрел, ничего не заметил. Незваный гость как бы наткнулся на препятствие, которое Саша сотворил из воздуха, захрипел, кровь отхлынула от лица, он зашатался и столбом повалился назад.
Сильно загрохотало.
Мотя замолчала.
Московское время двадцать два часа семь минут, выговорил диктор.
– Андрей, – повторила Лера. – Мы здесь.
И бросилась Боголюбову на шею.
Саша Иванушкин сунул пистолет за ремень и заглянул на чердак.
– Юлия Ильинична, – позвал он как ни в чем не бывало. – Спускайтесь.
Дрожащая серая женщина, которую Саша не узнал, показалась откуда-то сбоку, словно слезла со шкафа, стоящего поперек дверного проема.
– Он меня убьет, – выговорила эта серая женщина без выражения. – Лера зачем-то дверь открыла. Он войдет и убьет меня. Он специально приехал, чтобы меня убить.
Саша подал ей руку, глядя во все глаза. Он не предполагал, что человек может так измениться за столь короткое время!
– Никто и никогда вас не убьет, – сказал Саша. – Осторожно, не упадите! Видите, тут на полу… безобразие.
Юлька, увидев лежащего на спине человека, вскрикнула, зажала рот рукой и бросилась обратно на чердак. Саша переглянулся с Боголюбовым.
– А ты говоришь – неприятности, – сказал Иванушкин, морщась, и полез следом за ней. – Юлия Ильинична! А, Юлия Ильинична!..
– Что случилось, я не понял ничего?! – Боголюбов отстранил Леру, взял ее за плечи и сильно встряхнул. – Что это такое?!
– Юлька, – выговорили ее губы отдельно от нее. – Это ее… кавалер.
– Кто?!
– Он за ней ухаживал последние полгода. Мы с тобой разводились, нам было не до нее, мы все проворонили!.. – Это было личное боголюбовское словечко – «проворонили», – когда-то давным-давно Лера говорила его словами, и сейчас вдруг опять сказала! – Она меня с ним познакомила… недавно. Он хороший мальчик из хорошей семьи. Садист. Урод.
Боголюбов перевел дыхание.
– Юля, – доносилось с чердака. Оттуда громыхало, будто мебель переставляли. – Все хорошо, все в порядке, мы здесь уже давно, все вопросы решены положительно и окончательно. Ну что же?.. Вы лучше порыдайте, порыдайте, вот правильно, вот так…
– Мы собирались тебе рассказать, но ты не стал слушать!.. Он над ней издевался, угрожал. Потом запер, но она как-то сбежала. Он ее нашел и опять запер. Он маньяк, считает, что она его собственность. Он может сделать с ней все, что хочет. Он и делал все, что… хотел.
Боголюбов оглянулся на распахнутую чердачную дверь. Руки у него немного дрожали.
– Она опять сбежала, не знаю как. По-моему, ее выпустил кто-то из охранников. Кто боялся, что этот урод ее убьет, и не хотел в этом участвовать. У него загородный дом, полно охраны. Хороший мальчик из влиятельной семьи.
– Ну да, – согласился Боголюбов, морщась. Мальчик из хорошей семьи на полу признаков жизни не подавал.
– Юлька у меня пожила, потом он нас все же нашел. Мы в тот же день решили к тебе ехать. А куда нам еще?! Не к родителям же!
– Почему ты мне сразу ничего не объяснила?
– Ты не слушал.
– Лер, не дури, – приказал Боголюбов, прислушиваясь к голосам на чердаке. Теперь говорили двое, Юлька тоже что-то пищала, и это Андрея радовало. – Когда тебе нужно, ты папу римского заставишь «Марсельезу» петь!..
– Мне было стыдно, – выпалила Лера, Боголюбов быстро на нее взглянул. – Мы же развелись. Я должна решать все вопросы сама, одна.
– Решила?
Лера тоже взглянула ему в лицо.
– Саш, – крикнул Боголюбов вверх в сторону чердака. – Спускайтесь, я не знаю, что с этим делать… с телом! Это не по моей части.
– А уже надо что-то делать? – удивился Саша, появляясь на лесенке.
За ним маячила Юлька.
И это была именно Юлька, а не чужая серая женщина!.. Она всхлипывала, размазывала по лицу слезы, она дрожала и странно ежилась, втянув голову в плечи, как черепаха, но это была именно Юлька!..
– Хороша, – констатировал Боголюбов с отвращением.
– Андрюха, я знала, что он нас убьет, – пролепетала Юлька, и верхняя губа у нее задергалась по-заячьи. – Он бы не пощадил. Он говорил…
– Бросьте вы, Юля! – перебил ее Иванушкин залихватским тоном. – Вам бы догадаться на него прикрикнуть. Или по шее дать!..
