Когда она обежала вокруг квартала три раза, она увидела Мадса. Похоже было, что он, рассердившись, тоже бегал вокруг квартала.
— И ты рассердился? — спросила на бегу Мона.
Мадс только кивнул и побежал дальше.
А Мона уже очень устала, ей больше не хотелось бегать. Она перестала сердиться. Ей хотелось сесть на край тротуара перед домом, где они жили, и подождать Мадса.
Но не успела она сесть, как увидела, что из дому выбежал папа. Ох, если бы вы видели, как он бежал! Наверное, он был страшно сердит! Затем выбежала Марен. В парадном слышались голоса Милли и Мины. Они тоже говорили:
— Мы сердиты. Мы сердиты. Мы сердиты.
Они бежали не так быстро, но лица у них были очень сердитые. В это время вернулся Мадс, сделав первый пробег вокруг квартала, но он, не останавливаясь, побежал дальше. Значит, он ещё не подобрел. Вихрем пролетел папа. Он сделал один круг и начал второй.
«Теперь только мамы с Малышкой Мортеном не хватает», — подумала Мона, и в это время на улицу выбежала мама с Мортеном на плечах.
Мортен громко кричал, а мама повторяла:
— Тише! Ох, как я сердита. Тише! Ох, как я сердита.
«Посижу-ка я здесь и подожду, пока они не перестанут сердиться», — подумала Мона.
Наконец к ней подбежал Мадс.
Он перестал сердиться, но вид у него был очень возбуждённый:
— Видела, как быстро папа бегает?
— Ага, я всех видела. Что там случилось?
— Да вот, понимаешь, когда ты убежала, мама сказала папе: «Что-то я не замечала, что ты имеешь привычку уходить, когда сердишься. По-моему, ты всегда сразу начинаешь кричать: „Что?“» И папа сразу начал кричать: «Я? Кричу? Я всегда так сдержан, что вы ни разу не видели меня сердитым!» — «Если уж и вы начали ссориться, то я действительно рассердился», — сказал я и убежал. Ну, ты видела, что сразу за мной выбежал папа, а потом и все остальные — тоже по очереди рассердились и побежали.
К дому подбежали Марен, Мартин и Марта, потом мама с Мортеном. Мама не смогла пробежать больше одного круга. Ведь у неё на плечах сидел Мортен, а он был не легче мешка с картошкой.
Наконец прибежали все, кроме папы. Он пробежал уже шесть кругов, но каждый раз, когда он пробегал мимо, он кричал:
— Сейчас ещё один кружок и вернусь!
Все сидели и ждали его. Бедный папа! Если б вы знали, как он устал! Он был краснее пиона, когда подбежал к ним, сделав последний круг. Но зато он был добрым и довольным.
— Теперь неплохо пойти домой и поужинать, как вы считаете? — спросил он.
— Конечно, конечно! — ответила мама за всех.
— А потом посидим в темноте, — предложила Мона.
Когда им хотелось провести вечер особенно приятно, они гасили свет в комнате и все садились к окну.
Они очень хитро придумали гасить в комнате свет, потому что, когда свет горел, они видели в окне только собственные отражения, а когда в комнате было темно, они очень хорошо видели всё, что происходит на улице.
Они видели уличные фонари и освещённые витрины магазинов. А если шёл дождь, то было ещё интереснее — тогда уличные фонари отражались в лужах, всё искрилось и сверкало.
Они взяли бутерброды и уселись перед окном. А Самоварная Труба улеглась на подоконнике, потому что ей тоже хотелось смотреть вместе с ними.
Мама погасила свет. Папа включил радио. Он в два счёта съел свой ужин, так как страшно проголодался, затем достал трубку и закурил.
Милли потихоньку радовалась, потому что знала, что теперь никто не вспомнит, что ей, Мине и Мортену пора ложиться спать. Сначала она смотрела на дым из папиной трубки, потом стала разглядывать фонари и витрины и наконец взглянула на дом, стоявший напротив.
Там тоже кто-то курил трубку. Как он сильно дымил! Наверное, у него была очень большая трубка. И наверное, это был очень большой мужчина, раз он мог так много накурить за один раз.
«Жалко, что тролли бывают только в сказках, — думала Милли. — Как интересно было бы думать, что в доме напротив живёт большой, добрый тролль, который курит гигантскую трубку. А его дети сидят рядом с ним перед окном, совсем как мы. Вот ещё больше дыма повалило из окна. Нет, наверняка там сидит тролль и курит длинную трубку».
Милли даже засмеялась при этой мысли.
— Над чем ты смеёшься? — спросила мама.
— Я думаю об этом тролле… то есть, я хотела сказать, об этом человеке, который курит такую большую трубку в доме напротив.
Теперь все увидели дым, и мама быстро сказала:
— Тут что-то не в порядке, отец.
— Верно, — сказал папа. — Смотри, дым валит, а в комнате темно. Может, там никого нет дома.
— Значит, они не знают, что у них горит, а пожарных вызвать некому, — испугался Мадс.
Папа вскочил:
— Я сбегаю посмотрю.
— Там на углу есть пожарный сигнал, — сказал Мартин.
— Знаю, а вы бегите предупредите жильцов того дома. Они ещё ничего не заметили.
Все восемь тут же приготовились бежать, но мама сказала:
— Пойдут Марен, Мартин, Марта и Мадс. Остальные будут смотреть из окна. А я пойду предупредить Хюльду и Хенрика. Я сию минуту вернусь.
Старшие побежали в дом напротив и стали звонить во все квартиры. Они говорили:
— Мы только хотели предупредить вас, что из одного окна в вашем доме идёт дым. Наш папа побежал вызывать пожарных.
Мадс позвонил в одну квартиру, но ему никто не открыл дверь, и, когда он сунул нос в замочную скважину, он ясно почувствовал запах дыма.
Мона, Милли и Мина лежали на подоконнике, прижав носы к самому стеклу. Им очень хотелось посмотреть на пожарную машину.
А Мортен побежал на кухню, взял своё игрушечное ведёрко, набрал в него воды, спустился с лестницы, перешёл через улицу и пошёл к дому, где был пожар. Но окно, из которого шёл дым, было очень высоко.
