* * *
Она проснулась в кровати. Нет. Не так. На каталке. На чем-то переносном и складном. Она была в комнате, забитой каталками, и здесь плохо пахло. Чем-то горелым. Постойте-ка. Это пахнет ею. Ее опалило. Она дотронулась до головы и поняла, что с волосами что-то не так.
В комнате было очень светло. За широкими окнами солнечный свет отражался в хромированных деталях десятка мощных машин, вездеходов, пикапов и джипов. А за машинами простиралась бескрайняя плоская равнина. На стенах висели цветастые плакаты с буквами, цифрами, школьниками, динозаврами и слонами, а также постеры, рассказывающие о Бразилии и глобальном потеплении. Под окнами стояли парты, они были сдвинуты вместе. Все ясно, это классная комната. Итак, она обгорела и лежит на каталке в каком-то классе.
– Ой, – сказала женщина, – вы проснулись.
Эмили не знала эту женщину. Что было довольно странно, потому что она знала практически всех в Брокен-Хилл. А еще женщина была в форме, как у солдат. Он подошла поближе и проверила трубки, тянувшиеся к Эмили. Трубки тянулись от внутренней поверхности ее локтей к пластмассовым мешкам на стойке рядом с каталкой.
– Как вы себя чувствуете? – Прежде чем Эмили успела остановить ее, женщина большим пальцем приподняла ее веко. – Вы в Менинди. Это городок недалеко от Брокен-Хилл. – Нашивка на ее форме сообщала: «НЕЙЛАНД, Дж.». – Мы разместили госпиталь в школе. Вы испытываете боль?
Бинты на руках напоминали толстенные митенки. В комнате стояли еще три каталки, оборудованные под койки, но на них никого не было. Эмили попыталась сесть. Она вспомнила огонь, дым. Как Гарри нес ее через все это. А она тогда выключилась. Потом неслась вперед на кроссовом мотоцикле Гарри, подпрыгивая на каждой кочке. И видела, как кенгуру бегут от огня.
– Где Гарри?
– Тот мужчина, который доставил вас?
– Да, – сказала Эмили. – Да, да.
– Он там, в другом классе. Над ним работают врачи.
– Что с ним?
– Успокойтесь, – сказала Нейланд.
Эмили едва не спросила: «Кого вы предпочитаете, кошек или собак?» Потому что ей очень хотелось выяснить, говорит Нейланд правду или лжет.
– Кто еще?
– Что значит «кто еще»?
– Выбрался, – сказала она. – Оттуда. – Пустые койки слегка пугали ее.
Нейланд не ответила. Эмили ощутила холод в сердце, тоненькую, как стилет, льдинку. Она спрятала лицо в забинтованные руки. Глаз болел.
– Я передам им, что вы пришли в сознание, – сказала Нейланд. – А пока отдыхайте.
Когда Нейланд ушла, Эмили сползла с каталки. Трубки ей пришлось выдирать зубами, потому что от забинтованных рук не было никакой пользы. На ней была зеленая пижама с брюками до щиколоток и широченной курткой. Эмили подозревала, что под пижамой есть только трусы и бинты. Она чувствовала себя раздувшейся. Выглянула в окошко, прорезанное в двери, никого не увидела в коридоре и открыла дверь. Проходивший мимо военный указал на нее и сказал: «Вернитесь обратно», даже не замедлив шаг. Она сказала: «Хорошо», закрыла дверь и выждала некоторое время. В коридоре пол был теплым. Все соседние классы были пусты. Дальше по коридору, в классе с окном, почти полностью заклеенным постерами, Эмили увидела длинный стол на колесах и солдат в масках вокруг него. На столе лежал какой-то человек, обложенный странными серыми пакетами и перебинтованный. Лицо лежащего она разглядеть не смогла, зато увидела его руку, почерневшую и покрытую волдырями, и поняла, что это Гарри. Она зажала рот ладонью.
Когда солдаты в масках заметили ее и замахали руками, Нейланд тоже обернулась и нахмурилась. Эмили подошла к двери и попыталась открыть ее локтем. Но дверь распахнула Нейланд.
– Быстро в койку, – сказала она тихим и деловым тоном, почти как поэт, отчего Эмили даже слегка вздрогнула. – Проклятье, вы вытащили катетер?
– Дайте мне увидеть его, – сказала Эмили, но без убежденности, и Нейланд взяла ее за руку и повела по коридору. – Прошу вас, – сказала Эмили. Нейланд даже ухом не повела. Она привела Эмили в класс и усадила на койку. – Я хочу посидеть с ним.
– С ним все будет в порядке, – сказала Нейланд. – Хватит волноваться.
Почему-то эти слова оказали на Эмили обратный эффект: ее затрясло. Она даже не смогла выговорить «спасибо».
– Вы любите его?
– Да, – сказала Эмили. – Да, да.
– Он был полумертвый, когда добрался до периметра. Трудно было поверить, что он еще в состоянии передвигаться. Ему очень хотелось спасти вас. – Нейланд ласково надавила ей на плечи, побуждая лечь. – Отдыхайте. Если ситуация изменится, я дам вам знать.
Эмили предпочла подчиниться принуждению.
– Ладно.
– Все будет хорошо, – сказала Нейланд, и комнату осветили солнечные блики от машины снаружи. Это был черный седан, совсем не такой, как остальные машины, с затонированными стеклами. Он встал рядом с пикапом.
Эмили села.
– Сколько я здесь?
– Примерно четыре часа.
– Мне нужно увидеть Гарри. – Дверца седана открылась, и оттуда вылезла женщина в костюме. Она характерным жестом откинула волосы. Эмили уже видела эту женщину, много лет назад. Ее звали Плат. – Кого вы предпочитаете: кошек или собак?
– Прошу прощения?
– Кошек или собак? Кого вы больше любите?
– Собак. – Нейланд встала. – А теперь поспите.
– Какой ваш любимый цвет?
– Розовато-лиловый, – сказала Нейланд, берясь за ручку двери. Времени на дальнейшие расспросы не оставалось. Ее можно было бы отнести к двадцати с хвостиком сегментам, и за то огромное время – целых пять минут, – что Эмили провела в ее обществе, она, соединяя воедино основные принципы и психографику, пришла к выводу, что это пятьдесят девятый.
– Векто бриллья мазог ват, – сказала она. – Вернись.
Нейланд развернулась.
– Спасибо, – сказала Эмили. – Большое спасибо. А теперь отведи меня к Гарри.
* * *
Она прошла вслед за Нейланд в дальний класс и приблизилась к столу, а Нейланд тем временем придумала удобоваримый предлог для того, чтобы врачи или медицинский персонал – в общем, те люди в масках – вышли. Она сказала, что с Гарри все будет хорошо, однако в это верилось с трудом – он был забинтован с ног до головы, а те части тела, что оставались открытыми, были опухшими и красными. Его глаза были прикрыты белыми ватными кружками, и Эмили захотелось убрать их прочь.
– Разбуди его, – сказала она Нейланд. – Но, прошу тебя, будь осторожна.
Она потянулась к его пальцам, забыв, что ее руки забинтованы.
– Гарри, ты слышишь меня? Нам надо выбираться отсюда.
Нейланд впрыснула какую-то жидкость в капельницу Гарри, и Эмили принялась разбинтовывать свои руки. Они, как оказалось, выглядели хуже, чем она ожидала: кожа на пальцах потрескалась и почернела, из трещин сочилось нечто розовое. Эмили взяла Гарри за руку. Движение причинило ей боль, но от прикосновения ей стало лучше.
