Они жили в его четырехкомнатной квартире в Гендриковом переулке, выделив поэту одну комнату. Маяковский обеспечивал их деньгами на жизнь, ведь в эти годы Осип Брик, занятый литературоведческой деятельностью, нигде по-настоящему не работал. Еще в двадцать первом году работающего в юридическом отделе ЧК Осипа Брика уволили «за нерадивую работу». Маяковский же привозил Лилечке подарки из-за границы. Чего только стоит «небольшой списочек», что она ему составила перед поездкой в Париж: «Рейтузы розовые 3 пары, рейтузы черные 3 пары, чулки дорогие, иначе быстро порвутся… Духи Rue de la Paix, пудра Hubigant и вообще много разных, которые Эля посоветует. Бусы, если еще в моде, зеленые. Платье пестрое, красивое, из крепжоржета, и еще одно, можно с большим вырезом для встречи Нового года». А ее напоминание: «Очень хочется автомобильчик! Привези, пожалуйста!» Письма Бриков к Маяковскому того времени просто пестрят просьбами о деньгах: «Киса просит денег», – телеграфирует Осип.
И он тщательно выполняет все их поручения. И шлет, шлет суммы: в каждом письме – «перевел столько-то» или «получи гонорар там-то». А потом еще извиняется, что «плохо позаботился».
Нет, появление постоянной женщины в жизни Маяковского никак не устраивало ни Лилю, ни ее мужа Осипа Брика. Маяковский должен принадлежать только им.
Поэтому все увлечения Владимира Владимировича обсуждались на семейном совете, и если, по мнению Бриков, они могли привести к серьезным последствиям, пассия Маяковского удалялась от него подальше. Каким образом? Это было их маленькой тайной.
В дневнике Маяковского есть запись под заглавием «Любишь ли ты меня?»: «Для тебя, должно быть, это странный вопрос – конечно, любишь. Но любишь ли ты меня? Нет. У тебя не любовь ко мне, у тебя – вообще ко всему любовь. Занимаю в ней место и я (может быть, даже большое), но если я кончаюсь, я вынимаюсь, как камень из речки, а твоя любовь опять всплывает над всем остальным. Плохо это? Нет, тебе это хорошо, я б хотел бы так любить».
Маяковский прекрасно понимал Лилю Брик, даже, может быть, больше, чем она сама себя. И любил ее такой, какая она есть. А Лиля действительно не понимала, что ее связи с другими мужчинами могут принести кому-то страдание. В своем дневнике она писала: «Я всегда любила одного: одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю».
Любовь для нее была «только сейчас». Но зато чувства бушевали по полной. Известен случай, когда режиссер Всеволод Пудовкин, с которым Лиля Брик работала в двадцатые годы на «Мосфильме» и в которого имела неосторожность влюбиться, не разделил ее чувств, предпочел сохранить дружеские отношения. С горя Лиля пыталась отравиться, приняла большую дозу «Веронала». Но ее откачали, а через некоторое время она забыла о своей страсти к великому режиссеру.
Лиля Брик всегда искренне считала, что и другие должны относиться к любви, как и она. В двадцать шестом году у Лили Юрьевны вспыхнул роман со Львом Кулешовым, опять же кинорежиссером. Жена Кулешова, известная киноактриса Хохлова, едва не покончила жизнь самоубийством, на что Лиля реагировала весьма своеобразно: «Что за бабушкины нравы?!»
Но вернемся к Маяковскому. Еще в начале их романа они договорились, что когда их любовь иссякнет, они скажут об этом друг другу.
В 1924 году Лиля пишет поэту записку, в которой говорится, что она не испытывает к нему прежних чувств. В конце записки она добавляет: «Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь». Вздохнуть бы им тогда спокойно, отпустить бы друг друга в разные стороны, прервать эту пагубную страсть.
Маяковский, наверное, так и пытается поступить. Он пишет стихотворение «Юбилейное», в котором есть слова: «Я теперь свободен от любви и от плакатов».
Но это всего лишь слова. Еще более пяти лет, до самой смерти Владимира Владимировича, эта «свобода» так и не станет реальной.
«Дружная семейка» живет в одной квартире, Брики принимают материальную помощь от Маяковского и строго следят за его любовными связями. А сам Маяковский, пытаясь вырваться из замкнутого круга, заводит интрижки постоянно. На многие Брики закрывают глаза, некоторые заставляют их поволноваться.
Поездка Маяковского в Америку знаменуется любовной связью с русской эмигранткой Элли Джонс, после чего на свет появляется девочка Елена-Патриция – дочь Маяковского. Но о рождении ребенка Элли сообщила ему лишь через несколько лет. Фотографию «двух Элли» Владимир Владимирович держал у себя на письменном столе, но продолжения романа не было.
Потом был роман с упомянутой уже выше Натальей Брюханенко. Он называл ее «моя товарищ-девушка». Он ухаживал красиво, был здорово увлечен: «Вот такая красивая и большая мне очень нужна», – говорил Осипу Брику. Но их связь продлилась меньше года.
А вот знакомство Маяковского в Париже с Татьяной Яковлевой, молодой моделью дома Шанель, заставило поволноваться Лилю Брик не на шутку.
Кстати, познакомила Маяковского с Татьяной сестра Лили Брик, Эльза, живущая в Париже. Вначале ничто не предвещало беды. Подумаешь, Володенька встречается с молоденькой моделью. Сколько их у него было! Тем более, что встречи в основном проходили под надзором Эльзы. Но когда Маяковский стал посвящать Татьяне Яковлевой, а не Лилечке, стихи, да по возвращении из Парижа начал собирать документы для заключения брака, Лиля заволновалась. «Ты в первый раз меня предал», – с горечью сказала Владимиру Лиля, когда он вернулся в Москву.
Помогла разрешить проблему сестричка Эльза Триоле. Она написала лживое письмо Лиле, в котором сообщала, что Татьяна Яковлева собирается замуж за знатного и очень богатого виконта дю Плесси. А в конце этого письма была приписка: «Володе не сообщать».
Естественно, Маяковский «случайным» образом узнал об этом письме. Для него предательство любимой женщины, оставленной в Париже, было трагедией. Разве мог он знать, что Татьяна Яковлева до последних дней его жизни ждала Маяковского, и только после его смерти вышла замуж за богатого американского промышленника Либермана. Любимая Лилечка обманула своего Володю, как последнего щенка.
Некоторые исследователи жизни Владимира Маяковского считают, что травма, полученная им из-за разрыва с Татьяной Яковлевой, была основополагающей в его решении покончить с собой. Но в смерти Маяковского слишком много загадок, и я не берусь их разгадывать, ведь речь все-таки не о нем, а о его музе, любимой женщине Лиле Юрьевне Брик.
Смог бы Маяковский оправдать ее не совсем порядочный поступок, узнав правду о письме Эльзы? Кто знает… Все его отношения с Лилей шли под лозунгом: «Лиля всегда права!» Может быть, и тогда бы он посчитал, что обман Лили преследовал цель, как сделать лучше.
18 февраля 1930 года состоялась последняя встреча Владимира Маяковского и семьи Бриков. В тот день Лиля и Ося уезжали в Берлин и Лондон, как значится в официальных документах, «осматривать культурные ценности». Больше они с Маяковским никогда не виделись.
15 апреля в одном из берлинских отелей их ожидала вчерашняя телеграмма, подписанная Аграновым: «Сегодня утром Володя покончил с собой». Только в Москве, куда Брики вернулись после страшного известия, Лиля узнала о том, что произошло.
