— Согласен, — отозвался Рокки. — Иначе он просто попытается силой отобрать у тебя монету, даже если она при этом ужалит его. А перед всеми своими новыми поклонниками он, скорее всего, захочет выглядеть милашкой.
Молли кивнула:
— Лучше бы сделать так: вы, мальчики, пройдете за сцену, только не забудьте надеть наушники. Тока ведь сможет провести вас туда, верно?
Мальчик энергично кивнул.
— Петулька и я останемся с доктором Логаном в машине, — продолжала Молли, — и, скажем, ровно в восемь пятьдесят мы с помощью флума окажемся на краю сцены. Мы не сумеем подойти близко: доктор Логан и раньше пытался подобраться к музыкальной монете, но это не получилось.
— А вы наденете наушники?
— Естественно!
— А потом? — спросил Джерри.
— Будем надеяться, что он захочет получить новую монету. Петулька поможет нам.
Мопсиха открыла глаза и потерла нос лапой.
— Я понимаю, что это звучит как-то неопределенно, но, наверное, придется действовать по обстоятельствам.
— А потом что?
— Если честно, я точно не знаю. Думаю, мы просто убежим.
Глава тридцать седьмая
Через четыре часа они уже находились у стадиона Токио.
Рокки, Джерри и Тока пошли внутрь. Молли, доктор Логан и Петулька сидели в машине.
Доктор Логан похлопал Молли по руке:
— Ты в порядке? Судя по тому, что ты мне рассказывала, у тебя большой опыт общения со злодеями. Надеюсь, ты уверена в себе.
— Раньше в опасных ситуациях я рассчитывала на гипноз, — призналась Молли. — А теперь я потеряла свои навыки. Поэтому вовсе не уверена в себе. И чувствую себя так, как будто меня сейчас бросят в яму сражаться с чудовищем, а у меня нет ни оружия, ни брони.
— Что бы ни случилось, помни: я рядом и у нас есть флум. Как машина для отступления, он все время будет… э-э… с заведенным мотором. Это ведь так говорится, да? Я не смогу приблизиться к монете, но если ты попадешь в беду, то сумею вытащить тебя оттуда.
— А вдруг я испугаюсь и впаду в панику? Тогда не смогу сосредоточиться, чтобы попасть на флум.
— Если будешь держать себя в руках, то все будет нормально.
— А если нет?
— Тогда просто хватайся за меня. Я прижму тебя к себе, и, надеюсь, мы сумеем исчезнуть.
Молли кивнула. Во рту у нее пересохло. Она знала, что, если мистер Пройла не поведется на приманку или она слишком испугается и не сможет сосредоточиться — она пропала. Коротышка сделает так, что ее куда-нибудь упрячут. Может быть, доктор Логан сумеет добраться до нее на флуме, но не факт. Мысль о том, что ее разрежут на много маленьких кусочков и разбросают по всей Японии, наполнила ее ужасом.
Через пятнадцать минут она потрогала предка за руку:
— Вы готовы?
Они вышли из машины и услышали рев толпы на стадионе.
— Пройла точно на сцене, — сказала Молли.
Она передала Логану наушники и заткнула себе уши мягкими восковыми затычками, взяла на руки Петульку и обняла ее. Молли очень надеялась, что не в последний раз целует бархатные уши своего мопса. Она сжала в руке кожаный кисет с монетой и закрыла глаза.
Почти в ту же секунду началось перемещение. Молли открыла глаза. Они двигались прямо сквозь толстые стены, сквозь тысячи людей на трибунах.
Девочка увидела коротышку. Он стоял на сцене в комбинезоне, расшитом горным хрусталем. И в сапогах на высоком каблуке. Вокруг него на подставках находились гитары и банджо. Пройла сжимал в руке музыкальную монету и, похоже, играл на губной гармошке, но ни Молли, ни ее прапрапрадедушка этой музыки не слышали.
Доктор Логан доставил их прямо на сцену, так близко к новой звезде, как только мог. Поскольку флум все еще работал, они оставались невидимы. Молли посмотрела на публику. Одно лицо она узнала по фотографиям в газетах — это был премьер-министр Японии.
— Жаль, что я не могу просто спрыгнуть на сцену и загипнотизировать его, — сказал доктор Логан, — но я уже не тот, что раньше, да и музыкальная монета не даст мне приблизиться.
Молли кивнула и, крепко держа Петульку, сошла с флума.
Публика ахнула. Для нее это выглядело так, как будто Молли и Петулька соткались из воздуха. Девочка поставила собачку на сцену.
Мистер Пройла прекратил играть на губной гармошке. От удивления он попятился и сшиб банджо с подставки.
Публика сразу же узнала Молли. Люди все еще были очарованы ею, любили ее. Они начали бешено аплодировать, приветствуя знаменитую музыкантшу.
Не теряя времени даром, девочка резко повернулась к мистеру Пройле и подняла кожаный кисет. С трудом сохраняя мужество, она развязала его, вывернула наизнанку, так что ее рука оказалась как в варежке, и поманила его монетой, держа через кожу.
Мистер Пройла замер. Он был потрясен внезапным появлением Молли, а теперь еще и совершенно озадачен ее поведением. Он глянул на монету, завлекательно поблескивавшую под огнями рампы, и принялся читать по губам Молли.
— Посмотрите, мистер Пройла, у меня есть изумительная монета! С ней я могу появляться и исчезать и путешествовать во времени и пространстве. И могу создавать замечательную музыку. Вы думали, что победили меня, но моя монета гораздо лучше вашей. Это я победила вас!
Мистер Пройла сглотнул, в его голове мысли сменяли одна другую со скоростью света.
Во-первых, инстинкт подсказывал ему, что эта новая монета девчонки Мун более ценная, чем его монета. Во-вторых, ему пришло в голову, что девчонка теперь невероятно опасна для него.
Алчность взяла верх. К тому же мистер Пройла уже ощутил могущество новой монеты. Он понял, что должен заполучить ее, прежде чем Молли опять исчезнет. Он выключил микрофон. Затем резко протянул руку и схватился за новую монету.
— Огромное спасибо! — воскликнул он. Его насмешливый голос не был слышен публике. — Ты глупый ребенок. Теперь у меня будут обе монеты. Позже тебе придется показать мне, как она работает, но пока что… — Пройла хотел ликующим жестом раскинуть руки, поднять обе монеты в лучах рампы, празднуя победу, но что-то остановило его. К чему так напрягаться? Ему и так просто прекрасно. — Да… да… — бормотал он с улыбкой.
Внезапно он опустился на колени и посмотрел на свою новую потрясающую монету. Пройла чувствовал ток крови по жилам, движение жидкости, дающей ему саму жизнь. Почему он не ощущал его раньше? Его ноги отяжелели и вросли в землю, как корни дерева. Нет, на самом деле ноги ощущались как ствол дерева, а все тело и руки — как ветви с пышной листвой. Голова же его представляла собой цветущую крону. А потом тяжесть этого ощущения стала проходить. Цветы его сознания как будто облетали. Публика хлопала, и он поплыл, поплыл куда-то прочь.
