Хотя на самом деле кто знает, зачем они так… сейчас. Странно, если бы остались теми же людьми, что и триста лет тому. По сути, уже нелюди только потому, что живут так долго. Люди не смогли бы накопить столько знаний и умений… И еще смотрят на мир иначе, чем мы, потому что для нас вечное, а для них – вовсе нет.
Глава 6
Острая боль впилась в спину между лопатками. Я остановился и, с трудом вывернув руку, ухватился на больное место. Пальцы нащупали нечто металлическое, я попытался взять в руку, но оно впилось в плоть, словно наконечник стрелы.
– Что там? – крикнул я. – Тиранит, посмотри!
Он повернулся, а я, сцепив зубы, рванул сильнее. В пальцах осталось нечто тяжелое и шевелящееся. Я охнул, увидев на ладони блестящего жука. Он лежал на спине и отчаянно махал в воздухе лапами, стараясь за что-то зацепиться, на жвалах быстро таяла, слизываемая красным язычком, капелька крови.
– Брось быстрее! – заорал Тиранит.
Я отшвырнул жука раньше, чем он вцепился мне в палец. Тиранит задрал мне рубаху и торопливо смазал спину чем-то едким.
– Терпи, – предупредил он. – Если через полчаса не околеешь, то жук не успел…
– Он же укусил!
– Он сперва кусает, – объяснил он, – а яд впрыскивает потом. Из задницы…
Я промолчал, что за жуки здесь, у нас только муравьи да осы так делают, а здесь все просто сумасшедшее.
От жары и усталости мутилось в голове, рот пересох, я все думал, как бы решиться сказать этим двум, что я уже не могу, щас упаду и кончусь, как Соммерс впереди остановился и сказал бодро:
– Впереди спуск, подъем – и мы у цели!
Тиранит предложил так же бодро:
– Заправимся перед рывком?
Соммерс поколебался, но махнул рукой:
– Ладно. Но недолго.
Странно, никто не расспрашивает меня о том, что за Стеной. То ли наслушались от других, то ли их мысль всегда нацелена на выживание. А забарьерная жизнь – пустая болтовня.
Соммерс вытащил пару кристаллов, которые Счастливчик называл водяными, бросил в свою объемистую флягу. Тиранит перехватил мой заинтересованный взгляд, объяснил, что водяные кристаллы работают очень просто. Набираешь в любую бутылку песка и бросаешь туда один-единственный кристалл – через полминуты получится вода. Полная бутыль, без единой песчинки. Если в большой кувшин набрать много песка и бросить кристалл – воды на одну бутылку, остальное останется мокрым песком. Потому путешественники всегда берут с собой кристаллы с запасом.
– Я взял, – заверил я гордо, – с запасом!
Они переглянулись, даже не пряча ухмылки на жестоких рожах. Соммерс смолчал, а словоохотливый Тиранит начал рассказывать, что внутри Барьера вся земля расколота глубокими пропастями, и если видишь на той стороне человека, то часто попасть к нему можно только после сотни миль по извилистой и очень опасной дороге.
Соммерс буркнул с нехорошей ухмылкой:
– Расскажи ему про Оазис.
– Зачем парня пугать? – возразил Таринт.
– Да он не из пугливых, – сказал Симмерс и улыбнулся, глядя мне в лицо. Я чувствовал, что ему очень не нравлюсь, в то время как Тиранит относится ко мне равнодушно. – Он же через Барьер прошел…
– Что за Оазис? – заинтересовался я.
Соммерс довольно улыбнулся, а Тиранит начал многословно объяснять, что если пойти вот чуть восточнее, там увидим чудный островок, но репутация у него очень уж нехорошая даже среди самых бесстрашных, которым вроде бы на все наплевать. С виду самый уютный и безопасный уголок на свете: сочная зеленая трава, кусты роскошных пальм, попугаи стаями перелетают с дерева на дерево, воздух звенит от сверкающих крыльями стрекоз, разноцветных жуков, похожих на летающие драгоценные камешки…
Однако всякий, кто заходит в этот Оазис, уже не возвращается. Однажды туда ушла целая группа, обвешанная оружием и амулетами с головы до ног. С ними были три самых сильных мага округи. Двоих оставили вне Оазиса сторожить, хотя им мучительно хотелось тоже после изнурительного перехода по знойным пескам и под жарким солнцем нырнуть в зеленую прохладу.
Они ждали и ждали, а потом, когда ощутили, что ждать бесполезно, вернулись в город. С тех пор уже никто не решается что-то искать там. Ни группой, ни в одиночку.
Я подумал, сказал осторожно:
– Ну, насчет одиночек, я бы так не сказал…
– Почему?
Я пожал плечами:
– В каждом из нас живет эта уверенность, что, мол, у вас не получилось, а у меня вот получится все. И я вернусь богатым, счастливым и могучим. А вы будете завидовать…
Соммерс взглянул остро, но промолчал, а Тиранит продолжил, что если пойти правее, там никаких пальм, зато прекрасная зеленая трава, небольшое озеро с чистейшей холодной водой, где водится великолепная рыба. И все проходит благополучно, во всяком случае – проходят. Хотя и рассказывают, что слышали, как дрожит земля, будто некто огромный пытается выбраться, иногда из глубин доносится мощный рев, настолько жуткий, что можно сойти с ума. Некоторые седели в одночасье, услышав этот рев.
В озере видели верхушки мачт затопленного корабля, хотя само озеро меньше предполагаемых размеров корабля с такими матчами. Многие слышали, как хлопают паруса, как отдает приказы капитан, даже слышали топот ног моряков по палубе. И еще странное: примерно каждый пятый умирает на третий день, как покидает это мирное зеленое пятно с безмятежным озером.
– И только Фенигор ходит безнаказанно, – сказал Соммерс с ухмылкой.
– Так то Фенигор, – возразил Тиранит.
– А кто этот Фенигор? – спросил я.
Тиранит пожал плечами, лицо потемнело.
– Он уже и не человек вовсе… Даже в озеро заходил спокойно.
– Что-то находил?
Он снова пожал плечами:
– А ему ничего не надо.
Соммерс прорычал:
– Если бы я так мог…
Не дал Бог свинье рог, подумал я мстительно. А то бы всех перебодала. И крыльев не дал, чтоб небо свиным рылом не изрыла.
После передышки Соммерс взял такой темп, что я заподозрил в обычной подлянке: хочет, чтобы я свалился, признал себя неженкой.
Я бы свалился, но в последний момент Тиранит, проходя мимо почти отвесной скалы, вдруг остановился, постучал по камню и сказал несколько слов очень быстро и с непривычной интонацией.
Соммерс раздраженно оглянулся.
– Ты чего?
– Да хочу новичку показать, – ответил Тиранит с усмешечкой. – Нам привычно, а вот ему…
В каменной стене, древней и ветхой, проступила багровая дверь с нарисованной пентаграммой. На моих глазах налилась огнем и, разгоревшись до оранжевого огня, вспыхнула зловещими искрами, что шипели, сгорая в воздухе.
