— И что — помогает? — спросила я. — Знания по алгебре от этого появляются?
— Да нет, — смущенно ответил папа. — Но, знаете, уже просто не знаешь, что делать. Думаешь, выпорю — сядет за уроки, выучит… Я уже и стоял над ним, пока он уроки делал, и тетради проверял, и заставлял мне объяснять, чего он должен сделать, а он ни бе ни ме… И моду взял — уроки прогуливать. Вот и порю его, чтобы в школу ходил и учился нормально…
— Но если ваш ребенок уже что-то там не понимает, если он уже отстал — как же может он выучить что-то непонятное ему, как китайская грамота, без помощи, без поддержки? И оттого, что вы стоите за его спиной, он не начинает лучше понимать то, что не понимает! И зачем же его бить, если ему просто нужна помощь?
— Да, я не знаю… — смущенно сказал папа. — Я уже об этом думал, но репетиторство денег требует, а у нас лишних денег нет…
— И поэтому нужно бить своего ребенка? Оттого, что у вас нет денег, чтобы помочь ему, поддержать его, нужно его бить? Вы же не бьете себя за то, что не имеете денег, чтобы помочь ребенку? Вы же не бьете себя, или жену, или учителя за то, что проглядели, просмотрели тот момент, когда ребенок запутался, отстал в понимании каких-то формул?…
— Да, знаете, как, — сокрушенно ответил папа. — Ведь не знаешь, что делать, ну и делаешь то, что с тобой делали. Ну а что делать-то?
— Что делать родителям и учителям, которые сами проворонили тот момент, когда ребенок отстал, чего-то не понял? Конечно же, помочь ребенку, только это и нужно делать!
Ситуация разрешилась быстро. Папа с мамой решили пойти к учительнице математики и поговорить с ней. Попросить ее о том, чтобы она хотя бы в ближайшее время не вызывала ребенка, не подчеркивала его незнание и непонимание, чтобы стала вести себя терпимей. Потому что, кроме того, что ребенок элементарно чего-то не понимал, он уже стал судорожно бояться строгую и категоричную учительницу, которая видела в нем «тупицу».
И вопрос о помощи ребенку решился элементарно просто. Я попросила свою дочь, которая училась тогда в десятом классе, позаниматься с мальчиком, чтобы понять, в чем его трудности. Ребенку хватило четырех занятий, на которых ему спокойно и доброжелательно объяснили то, что он когда-то не понял и что было причиной его неуспеваемости.
И — нужно ли было его бить?
Я наблюдал только одно действие розги — она или притупляет, или озлобляет.
Мишель Монтень
Есть еще одно плохое проявление этого метода. Мы иногда «пережимаем». Так же, как в поучениях, когда говорим больше, чем надо. Как в критике, когда критикуем больше, чем того заслуживает поступок ребенка.
— Я отшлепала однажды своего ребенка так, что рука потом болела. И я даже плакала оттого, что рука болит. А сейчас я думаю — а каково было ему? — рассказывала однажды на тренинге одна мама.
— Ему легче было, — незлобиво сказал кто-то из родителей. — Его по мягкому месту шлепали.
— Да, — согласилась я, — это место, наверное, специально сделали мягким, а то бы «гуманные» родители уже руки бы себе отбили или вообще забили своих детей в их «педагогическом» рвении.
Мы наказываем детей иногда жестко и не в меру. Крайняя степень — случай, о котором я однажды прочитала в газете, когда мать отшлепала по рукам двухлетнего ребенка за то, что он поцарапал игрушками поверхность нового полированного шкафа. Отшлепала так жестоко, сильно, что в прямом смысле отбила ребенку ручки. Их пришлось ампутировать. Избави Бог нас и наших детей от такой жестокости!
Физическое наказание — это уже конечное звено цепочки насильственных методов воспитания, когда мы «недожали», «недопекли» и приходится уже бить ребенка. Но что дальше? Дальше может идти только усиление агрессии. Но разве это нам надо?
Единственный способ прервать эту цепочку последствий — в корне изменить стиль воспитания, стиль обращения с ребенком. Начать по-другому, с другой стороны. Иного пути нет.
Гораздо легче стать отцом, чем остаться им.
Василий Ключевский
Этот метод дает безмерное чувство власти родителям. Чувство полной власти над ребенком. Это не просто упрек: «Я тебе говорила…» Это не требование: «Я тебе сказал, как надо делать!» Это не критика: «Что ты такой бестолковый!» Это — удар. Это насилие. В этой ситуации власть принадлежит сильному взрослому, который бьет маленького.
А что чувствует ребенок?
Ребенок испытывает страх перед тем, кто его бьет. Ребенок испытывает страх перед самим наказанием. Ребенок испытывает негативные эмоции ко всем, кто присутствует при наказании, за то, что они видят его унижение. За то, что позволяют его унижать.
Именно поэтому нет никаких положительных воспитательных эффектов в физическом воздействии на детей. Потому что никаких позитивных чувств в таком воздействии не испытывает ребенок. И если ты считаешь, что когда ты бьешь, шлепаешь, порешь своего ребенка, он испытывает желание исправиться — ты глубоко ошибаешься.
Можно заставить ребенка изображать старание после наказания. Чувство вины сможет заставить ребенка делать попытки перемениться к лучшему. Но все остальные чувства будут причиной сопротивления переменам. Потому что для обидчика не хочется делать ничего хорошего. И если ребенок все же что-то делает — только из страха. Вот и все, что происходит в наказании.
— Да пусть хоть боится кого-то, — сказал мне как-то на тренинге для родителей один такой «бьющий» отец.
И я изумилась его словам:
— Ты хочешь держать своего ребенка в страхе? Тогда кто для тебя твой ребенок — враг? Он что — противник? С ним нужно воевать? С ним нужно вести постоянные битвы? Или его нужно просто забить, чтобы он стал бессловесным и покорным? Разве нельзя жить в дружбе со своим ребенком? Разве нельзя жить в понимании и принятии, в близости, в доверии? Нельзя? Если ты считаешь, что так нельзя — то это твои проблемы, твои, не ребенка. Ребенок — изначально открыт и распахнут, доверчив и дружелюбен. Закрытыми и недоверчивыми, злыми и вредными делаем их только мы, родители. Но почему наказывать за это нужно детей?…
Строгость рождает страх, но грубость рождает ненависть.
Фрэнсис Бэкон
Может быть, для того чтобы отказаться от наказания как от метода воспитания и понять его негативные последствия — нам, родителям, помогут собственные воспоминания?
Как тебе было, когда тебя наказывали? Что ты чувствовал? Как ты относился к таким «педагогическим» воздействиям?
Я часто задаю этот вопрос родителям и знаю ответы — всегда одни и те же. Нам это не нравилось! Не нравился сам процесс! Не нравились собственные чувства и переживания! Даже те родители, которые оправдывали использование этого метода тем, что их самих наказывали — (и вот, мол, ничего, выросли нормальными детьми и даже благодарны родителям за такое «воспитание»!) — вспоминая свои чувства при наказании — испытывали только негативные переживания. И лица их, когда они вспоминали о том, что переживали, что чувствовали в момент наказания, — становились жесткими, и интонации менялись. И действительно, уже никакой благодарности не ощущалось в этих воспоминаниях!
