Помнится, однажды я обмолвился, что есть такие места, которые я буду помнить всю свою жизнь. То же самое можно сказать и про людей. Во всяком случае, сидя в тот день в этом захудалом кафе под жарким турецким солнцем, я сразу понял, что первое впечатление об Ингрид останется со мной навсегда.
Она свернула с пешеходной дорожки и прошла между столиками, направляясь к окошку, где торговали навынос. Когда Ингрид проходила мимо хиппи – судя по языку, на котором они разговаривали, это были сербы, – один из них протянул руку и схватил ее за талию.
– Какой породы эта собака? – спросил парень по-английски с акцентом. Он был небрит, рубашка расстегнута, вокруг бицепса – татуировка.
Ингрид бросила на него испепеляющий взгляд, способный, казалось, выжечь его щетину:
– Отпустите меня!
– Вы не ответили на вопрос, – сказал он, улыбаясь.
– Это немецкая порода. Называется хреногрыз.
– Как-как? – изумился парень.
– Хреногрыз. Я показываю собаке на мужчину, и она прибегает ко мне с его членом в пасти. Хотите проверить?
Почувствовав угрозу в голосе хозяйки, шавка зарычала. Улыбка исчезла с лица хиппи. Он разозлился еще больше, услышав смех четырех своих приятелей. Ингрид вырвалась, продолжив путь к бару.
Я сосредоточил внимание на звуке ее голоса: он оказался не слишком четким. Похоже, Ингрид не обманывала Хайрюннису: она и впрямь была простужена и слегка хрипела. Да и акустика в особняке была совсем другой: огромное пространство дома создавало эхо, а я слышал ее голос издали. Интуиция подсказывала мне, что тогда в спальне Камерон была именно эта женщина, однако стопроцентной уверенности у меня не было.
Ингрид стояла у стойки бара, держа собаку на поводке. Мучимый сомнениями, я вновь взглянул на нее и честно признался себе: я не хочу, чтобы убийцей оказалась именно эта женщина.
Глава 70
Ингрид вышла в холл из глубины полицейского участка в сопровождении юного копа в сверкающих ботинках. Привязав «хреногрыза» к перилам лестницы, она поднялась в офис Кумали.
Я покинул кафе раньше Ингрид, чтобы быть наготове, когда она войдет, и сидел теперь за столом переговоров в углу офиса, наблюдая за ней через стекло. Сама Кумали уклонилась от встречи с Ингрид, сославшись на то, что занята сейчас более неотложным делом – поисками убийцы Губки Боба.
– Мне надо поговорить с детективом Кумали, – сказала Ингрид, не заметив меня в углу.
Я получил еще одну возможность послушать ее голос, но уверенности, что Камерон во Французском доме посещала именно она, у меня до сих пор не было.
– К сожалению, ее в данный момент нет на месте, – отозвалась Хайрюнниса. – Думаю, что этот джентльмен сможет вам помочь.
Ингрид повернулась и увидела меня. Ее глаза остановились на моих не слишком изящных туфлях в фэбээровском стиле, медленно пробежали по мешковатым брюкам, на мгновение задержались на дешевой рубашке и немодном галстуке. У меня было такое ощущение, что она сейчас заглянет в мои карманы.
Понаблюдав за этой дамочкой в кафе, я не испытывал потребности вновь оценивать ее. Холодное равнодушие, с которым я взирал на Ингрид, давало мне незначительное психологическое преимущество.
Впрочем, оно исчезло в тот миг, когда женщина улыбнулась.
– А кто вы? – спросила Ингрид.
Почему-то возникло такое ощущение, что она это прекрасно знала.
– Меня зовут Б. Д. Уилсон, – сказал я. – Я служу в ФБР.
Большинство людей, даже те, кому нечего скрывать, испытывают нервную дрожь, услышав подобное. Может быть, Ингрид Коль и ощутила нечто похожее, но никак этого не показала.
– Тогда не знаю, как вы сумеете мне помочь. Я здесь, чтобы получить назад свой паспорт.
Она бросила на Хайрюннису испепеляющий взгляд, и я понял: секретарша сказала первое, что пришло ей на ум, чтобы Ингрид наверняка пришла.
Чтобы помочь секретарше выйти из неловкого положения, я ответил за нее:
– Уверен, что мы решим этот вопрос. Но прежде я должен кое о чем вас спросить.
Ингрид села, уронив сумочку на пол.
– Валяйте, – сказала она. Смутить ее было трудно.
Я поместил на стол небольшую цифровую видеокамеру, нажал на кнопку, удостоверившись, что она записывает и звук, и изображение, и назвал полное имя, год и дату рождения Ингрид, прочитав все это в лежавшей передо мной на столе ксерокопии ее паспорта.
Она пристально посмотрела на аппаратуру, но я в тот момент не обратил на это никакого внимания. А следовало бы. Повернувшись к Ингрид, я сообщил, что, будучи сотрудником правоохранительных органов, расследую смерть Доджа. И уточнил:
– Теперь она квалифицируется не как несчастный случай, но как предумышленное убийство.
– Да, я слышала.
– От кого?
– Все американские туристы только об этом и говорят.
– Где вы познакомились с Доджем и его женой?
Ингрид рассказала, что они не раз встречались в многочисленных клубах и барах, но никогда не разговаривали. До определенного момента.
– Все изменилось однажды ночью, в клубе, который обычно называют «Суппозиторием».
– Где находится этот клуб? – Думаю, такой вопрос задал бы любой на моем месте.
– На самом деле он называется «Техасский книжный склад». Владельцы клуба – два хиппи из Лос-Анджелеса. Но это такая дыра, что все знают заведение как «Суппозиторий». Я как раз выходила оттуда с друзьями, когда увидела бродячую собачонку, лежавшую за кучей мусора. Бедняжку сильно побили, и я соображала, как бы пристроить ее на свой мопед, когда появились Камерон с Доджем. Они вызвали такси, и мы отвезли собаку к ветеринару. После этого, когда мы встречались, говорили преимущественно о ней.
– Значит, вы неплохо знали Доджа, и если бы появились у него дома однажды вечером с тревожным известием, он бы вас узнал?
Ингрид недоуменно пожала плечами:
– Думаю, да.
– Это та самая собака? – спросил я, сделав жест в сторону окна.
– Да.
Разговаривая с Ингрид, я поглядывал в свои записи, чтобы как-то оправдать длинные паузы.
– Как зовут пса?
– Джанфранко.
Я сделал вид, что кличка не слишком меня заинтересовала. И небрежно поинтересовался:
– Вроде как итальянское имя?
– Да, пес напомнил мне о парне, которого я знала. Такой же кобель.
Я улыбнулся:
– У вас есть родные, госпожа Коль?
– Где-то есть.
– В Чикаго?
– В разных местах. Я была замужем, развелась, снова вышла замуж, потом мы расстались. Сами знаете, как это бывает.
