– Какой она веры?
– Католической.
Пастор Дон шумно выдыхает. Католики, по его мнению, – крепкие орешки. С другой стороны, если я когда-нибудь все-таки женюсь на Дез, у меня будет хорошее обоснование для Джули.
– Можете сказать ей, что теперь не будете платить няне. Сэкономите денег.
В какой-то момент пастор Дон повышает голос, и я представляю его на другом конце провода: лицо покраснело, на лбу набухла вена. Он говорит о преследовании многоженцев. Мысль, что их могут посадить в тюрьму – к преступникам и гомосексуалистам, – приводит его в бешенство.
Да, гомосексуалисты. Очевидно, многоженцы не так уж терпимы к другим типам сексуального поведения.
Не кради.
Исход 20:15
День 111. Пока я записываю советы, как заполучить вторую жену, становится ясно, что маятник слишком сильно качнулся в сторону диких времен. Надо сосредоточиться на чем-то другом. Вернуться к основам. К Десяти заповедям. Собираюсь снова заняться Восьмой: не кради.
На самом деле многие исследователи Библии считают, что «украсть» – неправильный перевод. Ближе будет «похитить человека». Нельзя похищать людей и забирать их в рабство. Такую заповедь выполнить легче. Год уж я потерплю. Но это тоже похоже на отговорку.
Поэтому буду придерживаться традиционного толкования – Библия многократно велит «не красть» (например, в Книге Левит 19:11).
Я оповестил Джули, что набеги на шкаф с канцтоварами в Esquire закончились и я больше не буду приносить домой папки из плотной бумаги. Еще я перестал тайно подключаться к чужому беспроводному сигналу – уже видел, к чему это может привести.
И сегодня я предупреждаю попытку кражи в Starbucks. Мы вышли на прогулку: Джаспер, Джули и ее отчим, который выглядит и говорит в точности как Джордж Бернс
[122]
. Мы зашли выпить кофе, и Джаспер схватил с прилавка горсть трубочек. Это его фетиш. Он любит снять обертку сразу с десятка – может, думает, что в следующей будет особенный сюрприз: например, приглашение на фабрику соломинок в духе Вилли Вонки
[123]
.
– Нет, Джаспер. Только одну.
В Starbucks нет строгих правил насчет соломинок. Но я думаю, подразумевается договор – надо брать одну соломинку для каждого напитка.
Нужны ли Starbucks мои деньги? Не особо. Но повеление Библии однозначно. Она не говорит: «Не кради ничего, кроме маленьких штучек у интернациональных корпораций, которые называют среднюю порцию выдуманным итальянским словом». Она говорит: «Не кради». Не бывает «мелкого воровства».
– Только одну, – повторяю я.
– Пусть берет, – говорит отчим Джули.
– Нет, нам полагается одна. Или это будет воровство.
– Да пусть возьмет несколько. Это не воровство.
– А если я каждый день буду брать здесь тысячу соломинок, – спрашиваю я, – это не воровство?
– Здесь важно количество…
– Почему? С какой стати оно важно?
– Смотри, – объясняет отчим Джули, – одно убийство – это нормально, а пятьдесят – уже не годится.
Я замолкаю на полуслове.
– Что, уел тебя? – говорит он.
Не знаю, как отвечать человеку, который украл мой аргумент.
Джаспер визжит, ворчит и показывает пальцем на соломинки секунд сорок пять. Я стою на своем. Мне нужно постепенно установить баланс справедливости и милосердия. Наконец я предлагаю порвать салфетку, и он успокаивается.
Я мог бы найти разумные причины, чтобы дать ему соломинки. Вообще, в этом году я могу найти оправдания практически для всего. Например, используя прагматический подход: удовольствие Джаспера дороже тех нескольких центов, которые потеряет Starbucks. Еще можно сказать себе, что мы поможем производителям соломинок, у которых сейчас трудные времена.
То же и с кражей беспроводного сигнала в нашем доме. Я мог бы оправдать ее тем, что использую интернет для получения знаний о Боге, которые помогут сделаться лучше.
Я, вообще, склонен рассуждать в духе «Цель оправдывает средства». Но в этом году у меня другая задача. Я следую правилам. Строго. Буквально. И смотрю, что получается.
Я знаю только одного человека, который буквально следует заповеди «не кради». Это мой папа. В автомобильной поездке он отказывается парковаться у гостиницы Holiday Inn или у McDonald’s, чтобы сходить в туалет. Разве что мы что-нибудь купим. Иначе получится, что мы воруем их мыло и бумажные полотенца. Поэтому я заодно думаю, что делаю это в честь отца.
…Пей, и верблюдов твоих я напою.
Бытие 24:46
День 114. Берковиц, который проверял мой гардероб на разнородные нити, по-прежнему регулярно звонит. Он хочет встретиться, чтобы вместе помолиться, но я все время занят собственными библейскими обязанностями и молитвами, поэтому увиливаю.
Сегодня утром, в восемь тридцать, он оставляет сообщение на автоответчике.
– Привет, Арнольд, – говорит он. (Берковиц называет меня настоящим именем. Наверное, я как-то раз его упомянул, и привычка закрепилась.) – Это Билл Берковиц. Перезвоните мне, дело очень важное.
Я начинаю нервничать. Очень важное дело? Звучит тревожно. Может, у него камень в почках, и ему надо помочь добраться до больницы «Маунт-Синай». Я перезваниваю. Оказывается, он будет в моем районе и хочет помолиться вместе в нашей квартире. Ну, от такого предложения отказаться нельзя.
Берковиц прибывает через пару часов, по-прежнему растрепанный и любезный. Он приносит дары: книги и свечи для шаббата.
– Вам что-нибудь принести?
– Стакан воды, пожалуйста, – говорит он. – Но только из бутылки, пожалуйста.
О да. Я понимаю, о чем речь. Несколько раввинов из Бруклина сделали сомнительное заявление: оказывается, водопроводная вода в Нью-Йорке не кошерна. Они сказали, что там содержатся крошечные многоклеточные организмы, которых можно считать запретными ракообразными. Поэтому, если вы хотите разбогатеть, откройте источник минеральной воды в районе Краун-Хайтс.
Заглядываю в холодильник. Вижу там бутылки с водой марки Dasani, но Джули наполняет их водопроводной водой. Это вода из-под крана в обличье Dasani.
– Может, чего-нибудь другого? Соку? Газировки?
– Нет. Воды.
И здесь передо мной встает дилемма. Бедняга топал километры из Вашингтон-Хайтс в толстом черном пальто и черной шляпе. Конечно, он взопрел. А Библия велит мне облегчать страдания ближнего.
И я принимаю решение. Он все равно ни о чем не узнает, так что хуже не будет. Многие раввины разрешают пить воду из-под крана. Всем будет только лучше.
