— Я не собираюсь никуда бежать, — неуверенно проговорил дон Гвидо, снова покрываясь холодным потом.
— Это совершенно не важно. — Безумная дамочка плотоядно блеснула на него глазами. — Понимаешь? Твое желание не играет здесь никакой роли, дорогой. Я достаточно понятно выражаюсь?
— Ладно, расслабься, дон, — дружелюбно проговорил амбал. — Не играй очком, курва. Не станем мы тебя мочить. Действительно, неразумно: объясняйся потом с правоохранительными органами. Матка боска! Слишком много возни. — Он брезгливо поморщился. — А вот в отношении тебя у нас тормозов нет. — Он уткнул палец в грудь мистеру Маккейну. — Доктор Ливингстон, я полагаю?
— Я гражданин Соединенных Миров, — надменно начал разведчик, — и я не потерплю…
— Они тоже были гражданами Соединенных Миров, — оборвал его амбал, ткнув пальцем себе за спину, в сторону дверей кабинета, подразумевая, видимо, непроходимые груды дымящихся трупов от пола до потолка, оставшиеся в отрезанной от них части здания. — Одним мертвым гангстером больше, одним меньше — кто вас считать будет, придурков?
— Я не гангстер, — заторопился Маккейн. — Вы не понимаете…
— Не гангстер? — недоверчиво прищурился громила. — А что же ты делаешь тут, в логове мафии? Ты, наверное, их пособник?
Побелевший от ужаса мистер Маккейн переводил взгляд с одного противника на другого.
— П-пожалуйста… — забормотал он. — Свяжитесь с генеральным прокурором Соединенных Миров, свяжитесь с любым из сенаторов… За меня могут поручиться…
— Нам накашлять на столичных шишек, — авторитетно заявил верзила. — Можешь свернуть это в трубку, засунуть себе поглубже в мундштук и выкурить. Закон есть закон, он одинаков для всех, будь ты хоть трижды сенатор.
Маккейн зажмурился. О, черт! И зачем он вляпался во все это дерьмо? Сидел бы себе в аналитическом отделе, потихоньку сортировал поступающие данные, дожидался государственной пенсии… А все отец: «Ты должен получить полевой опыт, сынок. Если у тебя не будет ни одной успешной полевой операции, это плохо отразится на твоей карьере. Я не могу вечно тащить тебя за шкирку по карьерной лестнице. Пойми, данная операция совершенно безопасна. Я в твоем возрасте мог только мечтать об операции, в которой твою задницу будут прикрывать одновременно и флотский спецназ, и главы крупнейших мафиозных кланов…»
— Я правительственный агент, работаю под прикрытием… — проговорил он наконец. — Разведывательное Управление давно пытается разоблачить этот мафиозный клан… Пожалуйста, передайте своему командиру мой личный код: ди эйч эль двадцать четыре восемьдесят восемь лукас…
— Давай-ка его в другую комнату, — распорядился тот, что поменьше. — Незачем пачкать кровью такую шикарную обстановку.
— Вы не имеете права! — взвизгнул разведчик. — Мистер Каперони!..
— Я ничего не могу поделать, мистер Маккейн, — покачал головой дон Гвидо. — Но я обещаю вам, что эти люди ответят за свои преступления.
Нельзя сказать, чтобы это обещание обрадовало мистера Маккейна.
Верзила ухватил резидента за шиворот и поволок в соседнюю комнату, где у мистера Каперони был оборудован небольшой зал для медитаций и чайной церемонии. Поскольку ноги Маккейна были стянуты наручниками и он не мог шагнуть, ему пришлось самым позорным образом прыгать, словно пингвину.
Доставив пленника, громила пихнул его на циновки и вернулся в кабинет. Вместо него в комнату вошел другой боевик, который тщательно прикрыл за собой двери. Неторопливо зашел резиденту за спину и словно исчез — ни звука, ни движения, ни дыхания. Мистер Маккейн сжался, каждую секунду ожидая жестокого удара ногой по почкам. Однако вместо этого незнакомец вдруг заговорил, так что совершенно не ожидавший этого разведчик даже вздрогнул.
— Идея спровоцировать мятеж и резню на Дальнем Приюте была хороша, — безо всякого выражения произнес человек в черном. — Грамотно задумано, дерзко осуществлено. Поздравляю. Беспроигрышная комбинация: если подавить мятеж быстро не удается, планета объявляет о своей независимости, и русские представляются агрессорами и оккупантами. Если же мятеж удается погасить сразу, миру являются многочисленные следы их зверств, на самом деле учиненные мятежниками. Хороша также была идея спрятать концы в воду, подрядив на это дело мафиозные кланы Талгола, взамен пообещав им полную свободу рук на мятежной планете. В случае чего можно было бы заявить, что это просто частная инициатива организованных преступников, а Соединенные Миры вовсе и ни при чем. В общем, такой позиции и стоило придерживаться, и, может быть, имелись бы мизерные шансы, что все благополучно сойдет вам с рук. Однако Разведывательное Управление явно чувствовало себя не в своей тарелке даже спустя несколько лет после той авантюры. Когда началась жестокая и необъяснимая война между двумя союзными кланами, участвовавшими в резне на Дальнем Приюте, оно немедленно заинтересовалось: нет ли тут козней Светлого Владимира? Не докопался ли Александр Михайлович до истинной подоплеки инцидента и роли, которую сыграла в этом американская разведка? У вас, кстати, есть замечательное идиоматическое выражение на этот счет: «Любопытство сгубило кошку». Вам оказалось мало загадочно скончавшегося коммерсанта Эдварда Фробишера, также известного как секретный агент под кодовым обозначением ти эйч икс одиннадцать тридцать восемь лукас, который был откомандирован для разбирательства. Почувствовав реальную угрозу, исходящую от рейнджеров Саггети, ваше ведомство повело себя неразумно, использовав флотский спецназ против граждан собственной страны, и в настоящий момент пребывает в полном дерьме. А знаете, для чего я вам это все рассказываю? Дело в том, что, согласно вашим дурацким голливудским фильмам, Главный Злодей, привязав Крутого Парня к стулу и собираясь сбросить его в озеро серной кислоты или чан с расплавленной сталью, непременно обязан раскрыть ему все неясные моменты сюжета.
Американец почувствовал мгновенную дурноту. Агенты Разведывательного Управления, безусловно, проходили специальную подготовку, их учили переносить боль и легко относиться к собственной смерти, однако господин Маккейн никогда не был первым учеником, хоть и принадлежал к очень славной фамилии, многие поколения которой верно служили своей стране. Возможно, именно поэтому он и избрал для службы аналитические подразделения Управления. И согласился выехать на Талгол, только получив все гарантии собственной безопасности, а затем, тщательно проанализировав доступную информацию, и самостоятельно придя к выводу, что при такой поддержке опасность может возникнуть только гипотетически. И вот такой поворот! Он не просто попал в руки к некоему умозрительному противнику, а угодил в лапы русских варваров, для которых гуманизм и права человека были пустым звуком, которые, по слухам, разрывали пленных, привязывая их к четырем коням, и травили несчастных пьяными медведями. Убить или покалечить невинного для них раз плюнуть. А ведь что такого он, собственно говоря, сделал? Пытался уничтожить бандитское гнездо, маскирующееся под рейнджерское подразделение? Разве за это положено карать так жестоко? Что сделали эти бедные гангстеры, уничтожившие на Дальнем Приюте поселения дикарей и теперь так безжалостно истребленные за это русскими? Откуда столько звериной ненависти, за что такая жестокость в отношении представителей высокоцивилизованного, демократического народа?.. Осознав, что скоро его комфортная жизнь прервется, что больше никогда не будет ни изысканных приемов с тонкими коктейлями и ниппонской кухней, ни податливых красавиц, ни роскошных номеров люкс в девятизвездочных галактических отелях, мистер Маккейн почувствовал, как на глаза навернулись горячие злые слезы досады. Это было ужасно, несправедливо, нелепо…
