– Ты – красавица! – заключил Антонио и рассмеялся своей шутке. Немного взвинченная ожиданием на улице, я нервно засмеялась в ответ. Смех вышел каким-то жалким. Антонио жестом предложил мне присаживаться, и сам сел напротив. Потом он наклонился, облокотился на журнальный столик, стоявший между нами, и пристально посмотрел на меня.
– Ты мне нравишься, Лиз, – сказал он и кивнул. – Мне нравятся такие люди, как ты.
Заметьте, я при этом не сказала ни слова.
– Я знаю – я тебе тоже понравлюсь, – продолжал он.
Этот непонятный вывод показался мне несколько преждевременным.
– «Ледибойз» – это одна большая семья. Все – мои дети, обо всех забочусь. Другой семьи у меня больше нет, Лиз, была – и нет… Придет день – отомщу, – добавил он грозно. – Но речь не о том. Ты приходишь, ты работаешь у Антонио – он берет тебя в семью. Как принцесса будешь жить. Ну, Лиз, идешь ко мне? Будешь работать у Антонио?
– Я не знаю. А сколько вы платите? – осмелилась я спросить.
– Три доллара в час, спагетти – бесплатно, – быстро ответил он. – Как клуб закрываем в три часа ночи – так кушай сколько хочешь!
– Три доллара? – спросила я и состроила скептическую мину. – А это не меньше минимальной зарплаты?
– Детка, – улыбнулся Антонио, – без разрешения на работу три доллара в час и покровительство Антонио – хорошая сделка.
– Понятно, – вздохнула я.
– И чаевые – твои.
– Ну-ну, – хмыкнула я, можно подумать, это меняет дело.
Чаевые. Я мысленно перенеслась в недавнее прошлое, когда работала официанткой в бистро в Солихалле. Я получила там на чай дважды. Первый раз – горсть каких-то тугриков от компании подростков, только что вернувшихся из-за границы. Второй раз – нечто более основательное: мне посоветовали завязывать волосы в хвост, чтобы я видела, куда иду. Это сказал дядька в поддельных штанах от Армани, на которые я опрокинула тарелку томатного супа. То, что я споткнулась о сумку его спутницы, которую та небрежно бросила на пол, никого не интересовало. Услуги прачечной вычли из моей зарплаты, разумеется. Вот так я заработала на чай. Дважды попила чайку, так сказать. Поэтому, сами понимаете: обещание Антонио меня не особо вдохновило.
– Прямо даже и не знаю, – замялась я.
– Ладно, три доллара двадцать пять центов, – тут же сказал Антонио.
– Четыре? – попробовала я поторговаться.
– Разорить меня хочешь, детка? Три с половиной.
Три с половиной? Это чуть больше двух фунтов. Мне придется работать двадцать четыре часа в сутки, чтобы только за автобус заплатить. Нет, это безобразие. С другой стороны, гордость сейчас – слишком большая роскошь.
– Ладно, – сказал Антонио, видимо почуяв, что я колеблюсь, – даю три семьдесят пять, но знай; мои дети будут умирать с голоду!
– Вы же сказали, у вас нет детей, – напомнила я.
– Ах, умница! – улыбнулся он. – Люблю умных. Пойдешь работать к Антонио? У меня лучшая паста в Лос-Анджелесе. На колени бы встал перед тобой, если б не старая рана.
– Ну что ж. По рукам, – улыбнулась я.
А что мне оставалось делать? Даже три доллара семьдесят пять центов в час позволят мне какое-то время пожить вдали от Солихалла, а бесплатная еда даст возможность хоть немного сэкономить.
– Правильно решила, – сказал Антонио. – Когда можешь приступить?
– А когда надо? – спросила я.
– Хороший ответ. Сегодня? – предложил он. – Давина опять заболела, я проведаю ее. Часто она стала болеть по понедельникам. Загляну к ней. Волнуюсь, когда мои девочки болеют.
Несмотря на то что Антонио уверял, что его девочки – его семья, у меня возникло подозрение, что когда этот «родственник» придет к Давине, ей и в самом деле не поздоровится.
– Танцевать умеешь?
– Танцевать? Конечно. А что танцевать? – Но, еще не закончив фразы, я знала ответ. Слишком красноречивый взгляд бросил Антонио в сторону зала, где сквозь полуоткрытую дверь был виден блестящий шест. – Вы же не хотите сказать?..
– Подумай, – спокойно сказал Антонио. – Получать будешь в два раза больше. Сама будешь музыку выбирать. А пока так: открываемся через десять минут. На сегодня одежда подойдет, а в следующий раз показывай ноги больше. Пикантные штанишки есть?
Я потрясла головой.
– Купишь. И вот еще что.
– Что?
– Это, – он кивнул на мою грудь, – настоящие?
Глава одиннадцатая
Ускоренный курс обучения мастерству официантки я прошла за пять минут. Моей наставницей оказалась высоченная красотка Аталанта («Римская богиня спорта, в курсе?» – поинтересовалась она). Аталанта рассказала мне о правилах поведения в клубе – их оказалось больше, чем в Букингемском дворце и в особняке Хью Хефнера, вместе взятых.
– Мы же не обязаны спать с клиентами? – спросила я в ужасе.
– Нет, – сказала Аталанта. – Только если ты сама этого хочешь. Но Антонио нравится, если мы приносим счет вот так, – и она засунула бумажку в низкий вырез топика, усеянного блестками, – и вот так выгибаемся, чтобы клиент мог сам его достать, – она наклонилась назад и практически согнулась пополам. – За это дают большие чаевые. – Аталанта легко распрямилась, словно всю жизнь занималась этим. Я смотрела на нее во все глаза, с ужасом вспоминая, как хрустит у меня спина, даже если я наклоняюсь вперед.
– Еще бы за это не платили, – сказала я. – А что значит «большие чаевые»?
– Ну вчера, – доверительно прошептала Аталанта, – я принесла домой сумму, которой достаточно для последнего этапа операции.
– Какой операции? – наивно спросила я.
– Мне не хватало полторы штуки. На это, – она робко указала на промежность.
– А… – У меня просто челюсть отвисла. И не столько от предмета операции, сколько от размеров чаевых. Полторы штуки! И это в клубе, где танцовщицы сами кидают монету в музыкальный автомат, поднимаясь к шесту! Как-то не вяжется одно с другим.
– И это чаевые только с одного столика, – продолжала Аталанта. – Может, с виду это и не очень доходное место, но уж поверь мне, Лиз, здесь все перебывали. – И она таинственным шепотом поведала о таких голливудских звездах, что мне осталось лишь часто мигать, открыв от изумления рот. – Уж можешь мне поверить, в «Нэшнл энквайере» заплатили бы в сто раз больше, расскажи я им то, что тут видела и слышала.
– Так что ж ты не расскажешь и не уволишься? – спросила я.
– Ты думаешь, у Антонио случайно такой акцент? Он же итальянец, а они там все… помнишь «Крестного отца»?
– Понятно.
Да… Угораздило же меня! Итак, я теперь работаю официанткой в стрип-клубе для трансвеститов, и мой босс – итальянский мафиози. Мафиози, который так печется о богатых и знаменитых клиентах, что в случае огласки официанткам грозит пара цементных башмачков да прогулка до края пирса местного пляжа (где, кстати, ежегодно вылавливают больше тел, чем на любом другом пляже мира).
