– Лиза, – сказал Эрик страшным голосом. – Маме недавно поставили диагноз: у нее рак, очень редкая форма.
У меня не было слов. Я, открыв рот, в ужасе смотрела на миссис Нордофф, а та лишь кивала головой в подтверждение слов сына.
– Извините, – выдавила я наконец.
– Да нет, ничего, вы же не знали, – тихо ответила миссис Нордофф.
– Мама, ты уверена, что тебя лечат правильно?
– По крайней мере, они очень стараются. Доктор Уолкер лично проводил химиотерапию, но был вынужден признать, что на этой стадии болезни все лечение сводится только к снятию симптомов и приему болеутоляющих. О выздоровлении речь уже не идет.
– Должно же быть какое-то лекарство?
– Эрик, дорогой, не нужно сердиться ни на врачей, ни на судьбу. Гнев сжигает людей изнутри и не делает их лучше. Я свое пожила и не ропщу. Надеюсь, я была не самым плохим человеком. Я много трудилась. И всегда старалась быть хорошей матерью.
– Ты самая лучшая мать на свете! – воскликнул Эрик.
Миссис Нордофф просияла. В ее глазах стояли слезы.
– Стоило жить ради того, чтобы услышать эти слова. Я счастливый человек, Эрик. Если пришло мое время, я уйду достойно и со смирением в сердце. По крайней мере, судьба дала мне возможность попрощаться с близкими. Не то что бедной миссис Эддисон.
– Миссис Эддисон? А что с ней случилось?
– Ударило током. Короткое замыкание. Умерла прямо на массажном столе в центре коррекции веса. Ее будут хоронить в закрытом гробу.
К нашему разговору присоединилась тетя Кэтрин.
– Ну что, я вижу, ты уже познакомилась с очаровательной девушкой Эрика? – сказала она, обращаясь к миссис Нордофф. – Должна признаться, в нашей семье кое-кто уже стал сомневаться в том, что Эрик когда-то остепенится. Но вам, Лиза, удалось почти невозможное. Вы, должно быть, какая-то особенная, не такая, как все.
– Так и есть, – с энтузиазмом сказала Эльспет Нордофф. – Лиза, кстати, закончила Оксфордский университет.
– Ну надо же! С ума сойти!
– И она из очень хорошей семьи. Из доброй старой Англии!
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться. Вот мама бы порадовалась!
– И чем же вы занимаетесь в Америке? – полюбопытствовала тетя Кэтрин.
– Да так… Живу… Хожу на кинопробы… Я, так сказать, актриса.
Тетя Кэтрин взглянула на меня удивленно и неодобрительно. Я наскоро стала сочинять, что рассматриваю только предложения сниматься в экранизациях Шекспира или Толстого, но тут мне на помощь подоспела Эльспет Нордофф.
– Она играет только классический репертуар. Кроме того, как только они с Эриком поженятся, Лиза собирается посвятить себя совсем другим вещам.
Эрик по привычке принялся с энтузиазмом кивать, но, как только до него дошел смысл маминых слов, голова его затряслась, как в истерическом припадке.
Жениться? Эрик с опаской взглянул на меня. Я с не меньшим изумлением посмотрела на него. Мы оба побледнели от ужаса.
– Ой, ты хотел преподнести сюрприз, а я все испортила?! – всплеснула руками мама Эрика. – Лиза, детка, ну прости. Он взял с меня слово, что я не выдам его, но я, как видишь, проговорилась. Дорогая, Эрик собирался сделать тебе предложение сразу после этой свадьбы. Но ведь ты скажешь «да», правда? Просто не верю, что у тебя могут возникнуть сомнения. Ведь одного взгляда на вас достаточно, чтобы понять – вы просто созданы друг для друга!
Тетя Кэтрин медленно подняла руку, чтобы поставить на место отвисшую челюсть. Эрик ошарашенно глядел на меня.
– Эрик, – строго сказала я, – ты это… всерьез?
Неожиданно Эрик Нордофф опустился передо мной на колено.
– Лиза… я тут подумал… ты, ну, так сказать… ты выйдешь за меня замуж?
Все звуки на террасе смолкли. Музыкантам махнули, чтобы они прекратили играть. Нас плотным кольцом окружили гости. Я все еще отказывалась верить, что этот кошмар происходит со мной наяву.
Эрик сжал мою руку. Его ладони пылали – мои щеки тоже. Он смотрел на меня снизу вверх с мольбой в глазах. Улыбка так и застыла на его лице. Чего он от меня ждет? Что я должна ему ответить? Я пристально посмотрела Эрику в глаза, пытаясь прочесть ответ. Молит ли он меня об отказе или пытается выразить: скажи «да», а там разберемся? Я еще немного подумала – и выбрала второй вариант.
– О да, да! Разумеется! – Мышцы на лице Эрика немного расслабились. Похоже, я угадала. – Эрик, конечно, я выйду за тебя!
Эрик поднялся с пола, схватил меня в охапку и закружил по залу.
– Ну что, я правильно ответила? – шепотом спросила я.
– Да, да, ты все сделала правильно. Потом разберемся.
А пока мы были вынуждены изображать счастливых влюбленных, решивших пожениться. Оркестр снова заиграл «Да не покинет нас любовь», и на этот раз мы с Эриком оказались в центре внимания. Мы закружились по залу в каком-то безумном, очень быстром вальсе. На наших лицах застыли идиотские улыбки.
– Во мама дает! Не ожидал от нее такого.
– Это ты ей сказал, что мы собираемся пожениться?
– Ну… Пришлось намекнуть ей… Так, между строк.
– Правда – если твоя мама ее узнает – просто убьет ее, – прошептала я, делая вид, что целую Эрика в ухо.
– Насчет этого можешь не беспокоиться. Она умрет раньше, чем все выяснится.
Глава шестнадцатая
– Поздравляю, – сказал Скотт сдержанно и протянул мне руку. Это выглядело как-то слишком официально, и мне показалось, что он тоже почувствовал фальшь своего жеста. Но мне оставалось только пожать ее.
– Спасибо, – сказала я. – Все произошло так неожиданно!
– Это просто прекрасно, а главное, благодаря вам сегодняшний день заканчивается очень романтично.
Мне хотелось сказать ему, что все это не более романтично, чем получить предложение руки и сердца под конец шоу Джерри Спрингера (темой которого, если помните, была особая любовь некоторых людей к своим домашним животным, по-научному называемая зоофилией). Мне хотелось сказать, что Эрик просто лишил меня возможности послать его куда подальше, устроив спектакль на глазах у гостей, а главное, своей любимой мамочки. И еще мне хотелось сказать, что единственной романтической нотой, прозвучавшей для меня за весь день, был танец с ним, Скоттом, под восхитительную музыку. Но ничего этого я не сказала.
– Надеюсь, что мы с вами увидимся на следующем благотворительном балу миссис Нордофф, – сказал мне Скотт и, кивнув на прощание, обернулся к Эрику. – Очень романтично, – сказал он, поздравив «жениха».
– А? Что? – переспросил Эрик. Он выглядел виноватым и пристыженным, как собачка, нагадившая за диваном. – Ну да, да. Настоящая любовь, так сказать.
