– А что, такое возможно?
– С него станется. Но надеюсь, до этого все-таки не дойдет. Ладно, это мелочи. Значит, вы говорите, что у Брэнди все в порядке?
– Да, можете не волноваться. Конечно, ей еще предстоят неприятные процедуры, например снятие повязки. Да и то, что она под бинтами увидит, в первый момент не порадует ее. Но, уверяю вас, с врачебной точки зрения операция прошла просто идеально. У вашей подруги действительно все будет хорошо.
– Спасибо, что позвонили. А то я уж вся извелась.
Скотт прокашлялся и продолжал говорить, явно преодолевая некое смущение:
– Я, в общем-то, звоню не только чтобы рассказать про Брэнди.
– Да? Что случилось?
– Ну, я тут… э… получил приглашение. Очень мило оформлено. Я бы сказал, стильно. – Он нервно усмехнулся: – Нет, вы вроде бы говорили там, в саду, что у вас в воскресенье свадьба. Но я решил, что ослышался. Мне это показалось как-то… неожиданно.
– Не знаю, в наше время не принято долго тянуть от помолвки до свадьбы.
– Да я, в общем-то, понимаю… – Он снова прокашлялся. – Это вообще, наверное, не мое дело, но…
– Что «но»? – преувеличенно спокойно уточнила я.
– Просто меня все это удивило, ну… помните… тот разговор в саду…
– А, вы имеете в виду, что я никак не могу забыть былую любовь и при этом собираюсь замуж?
В трубке повисло молчание: я поняла, что именно это он и хотел сказать.
– Что ж, попробую вам это объяснить. Выйду я замуж или не выйду, моему «бывшему» от этого ни жарко ни холодно. Вы согласны с этим? Он встретил другую женщину, полюбил ее, и судя по всему, полюбил всерьез и надолго. Я же нашла себе толстый кошелек. Пусть оплачивает мои прихоти. Если для этого нужно выйти замуж – пожалуйста, от меня не убудет.
– Как-то все это не похоже на вас.
– Вы меня совершенно не знаете. Между прочим, вы и видели-то меня всего два раза, – напомнила я ему.
– Вообще-то я привык считать, что немного разбираюсь в людях. Кроме того, судя по тому, что рассказывала о вас Брэнди, вы никак не подпадаете под определение прагматично и по-житейски трезво мыслящей девушки.
– Знаете, Скотт, я, кажется, поняла, что вас смущает во всей этой истории. Вы решили, что я срочно собралась замуж, потому что мой бывший молодой человек тоже намеревается жениться. Вы, наверное, считаете, что, раз я выхожу замуж за нелюбимого человека, то и брак этот долгим не будет. Может быть, вы и правы и наш с Эриком развод не за горами. Если честно, то да, нам с ним стоило бы хорошенько все обдумать и не торопиться. Но вы при этом забываете о том, что у Эрика есть мать. Я бы даже сказала – пока есть. Жить ей осталось, может быть, всего две недели, а вы спрашиваете, почему мы торопимся. Так что сделайте одолжение, если вы придете на свадьбу не для того, чтобы порадоваться за меня, порадуйтесь хотя бы за Эльспет.
– Подождите, сколько, вы сказали, ей осталось жить?
Я не выдержала и повесила трубку.
Не хватало еще, чтобы Скотт лез ко мне с нравоучениями и предупреждениями! Тоже мне советчик нашелся. «Подумайте, может быть, вы совершаете ошибку». А то я не знаю, во что я ввязываюсь. Жаль, все сложилось так, что даже ему я не могу объяснить истинные причины, толкнувшие меня на этот поступок.
– Кто звонил? – крикнула Эльспет из своей комнаты.
– Доктор Уолкер, – ответила я.
– Он придет на свадьбу?
– Наверное.
– Что значит «наверное»?
– Я хотела сказать – придет. Он сказал, что обязательно будет.
– Вот и замечательно. Лиза, ты не могла бы зайти ко мне? Мне вроде бы полегчало, и я чувствую себя вполне сносно, чтобы выйти и немного прогуляться.
* * *
К тому времени, как я поднялась на второй этаж, Эльспет уже встала с постели и стояла перед туалетным столиком. Она держала перед собой шикарное черное платье, прикладывая его к себе так и эдак и затем пристально рассматривая свое отражение в зеркале. Это было платье от Шанель, и сшито оно было, разумеется, на заказ, специально для миссис Нордофф.
– Даже не знаю, – сказала она, – наверное, в этом платье я буду смотреться лучше всего в гробу. Но прежде чем умереть, Лиза, я хочу еще заехать в одну галерею. Отвезешь меня?
– Что, прямо сейчас, сегодня?
– Ну да, прямо сейчас. У меня, между прочим, этих «сегодня» осталось не так уж много, – обиженно напомнила она. – Сегодня вечером будет открытие выставки в галерее моего друга, Александра Вольпера. Восходящие звезды двадцать первого века. Перед смертью я хотела бы еще хоть раз побывать на вернисаже.
Через полчаса я помогла Эльспет спуститься по лестнице и усадила ее в «мерседес». По правде говоря, в последнее время она день ото дня выглядела все лучше и лучше. По крайней мере, до машины она смогла дойти без моей помощи. С одной стороны, я не могла не порадоваться за нее. С другой – мне пришла в голову печальная догадка: а что если подобный прилив сил – не что иное, как последняя судорога умирающего? Такое ведь часто бывает. Вспомните, сколько раз вы слышали, как люди отказываются верить в то, что такой-то или такая-то, оказывается, на днях умерли. Даже если человек долго болел, но в последнее время стал чувствовать себя лучше, его смерть оказывается полной неожиданностью для окружающих. «Да что вы говорите? Я ведь видела ее в „Маркс энд Спаркс“ буквально на днях!» Или «Да он же еще вчера сидел с нами в пабе, и мы еще видели из окна похоронную процессию».
Я так и не могла понять, что происходит с Эльспет Нордофф, действительно ли ей стало лучше или такая вспышка активности – это просто-напросто ее лебединая песня? При этом больше всего меня волновало, как же мне вести себя с ней, чтобы она подольше продержалась и отложила прощальный канкан до приезда Эрика.
В тот вечер Эльспет настояла на том, что беречь силы ей ни к чему. Итак, мы поехали на выставку и вскоре присоединились к целой толпе ценителей искусства, стекавшихся к «Арахне» – галерее Александра Вольпера. Мне показалось символичным, что галерея названа в честь лживой, хвастливой и бросившей вызов самим богам женщины, которую эти же боги превратили за дерзость в паука.
Глава двадцать шестая
Первое время после того, как Ричард меня бросил, я то и дело натыкалась на него. Повсюду. То есть мне так казалось. Где угодно, в любой толпе на улице, обязательно находился человек с такой же прической, такого же роста, в такой же куртке или с такой же походкой. Сердце у меня замирало, и я отказывалась верить в то, что опять ошиблась, хотя понимала, что порой вижу Ричарда там, где его быть просто не могло: вряд ли его когда-нибудь занесет на автобусную остановку в чужом районе, в торговый центр «Булл Ринг», на торжественное заседание общины методистской церкви в Солихалле, где было самое место моим родителям, но уж никак не Ричарду.
