Из автомобиля выпрыгнул Ричард. Взъерошенный, растрепанный, он выглядел так, будто провел бессонную ночь, пытаясь разобраться в своих чувствах. Он позвонил в дверь. Я побежала открывать, но Эрик меня опередил.
– Вы – Эрик Нордофф? – спросил Ричард.
– Да. С кем имею честь, позвольте…
Он не договорил.
– Нам надо поговорить, – перебил Ричард.
Ой, мамочки! Сердце у меня подпрыгнуло и забилось где-то в животе. Мамочки мои! Ричард решил все рассказать Эрику. Как же это романтично! Ричард приехал, чтобы сказать: свадьбы не будет. Я знала, что он так и сделает. Я знала, что он любит меня. Я знала, что он всегда будет со мной!
Я принялась впопыхах кидать вещи в чемодан. Но когда огромный «Луи Вюиттон» на колесиках уже оказался наполовину полон, я решила, что это все-таки свинство – уходить с чемоданом Эрика, и решила, что возьму только фирменные платья, сложив их в собственную спортивную сумку, с которой я приехала. А пока что я все еще была в халате. Так-так-так… Я выложила на кровать два любимых наряда и принялась их разглядывать. Какой же больше подходит для побега с любимым?
Мне хотелось, чтобы Ричард навсегда запомнил меня такой, какой я предстану перед ним сегодня. Мне хотелось, чтобы он мог потом рассказывать нашим внукам: «Как только я увидел ее в этом бесподобном красном платье от Гуччи, я понял, что мы все сделали правильно».
Или все-таки лучше так: «Лиза была в элегантном черном платье от Шанель, и я понял, что никогда и никого не смогу полюбить так, как ее»?
Я по очереди приложила их к себе перед зеркалом, постоянно прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Я не слышала никаких гневных криков. А я хотела их услышать? Трудно сказать, но мне почему-то казалось, это было бы логично, ведь Ричард собирается украсть чужую невесту.
В конце концов я остановила свой выбор на красном «Гуччи». Конечно, я обрекала себя на пожизненную ассоциацию с песней Криса де Бурга «Леди в красном», но платье очень уж мне нравилось. Облегающее, но не слишком. Шелковая ткань подчеркивала плавные линии фигуры. Я чувствовала себя новой Голди Хоун.
– Я готова, Ричард. Иди ко мне, – сказала я своему отражению.
Немного красной губной помады, и вот я уже вышла на лестницу.
Как раз в тот момент, когда хлопнула входная дверь.
Потом раздался звук отъезжающей машины.
– Куда-то собралась?
Эрик стоял у подножия лестницы и смотрел точь-в-точь, как моя мама, когда в детстве Колин извел новенький набор ее губных помад «Роял Дултон» на кружќи для мишеней – ему тогда как раз подарили духовое ружье (разумеется, потом брат сказал, что это я его подбила воспользоваться для рисования губной помадой).
– Ты идешь в гости?
– Я… это… Это был Ричард?
– Это был Ричард, она меня спрашивает?! Естественно, это был Ричард, ты, хитрая двуличная…
Эльспет, у которой все дневные дела были расписаны по минутам, высунула голову из своей комнаты.
– Лиза, ты уже позвонила дирижеру свадебного оркестра? Я обещала ему, что ты позвонишь утром. Я подумала, может, тебе не нравится Бах и ты захочешь другую музыку, более мощную, для завершающего выхода жениха и невесты? Как насчет «Царицы Савской»?
– Мама, – перебил Эрик, – нам с Лизой надо кое-что обсудить перед свадьбой.
Я последовала за ним в кабинет.
– Ты не можешь запретить нам с Ричардом быть вместе, – бросила я ему в лицо. – Мне плевать, чем ты будешь нам грозить! У меня, кстати, есть знакомый в «Ледибойз» – у него тоже свои связи.
– Не пугай меня своими дружками-мафиози, – фыркнул Эрик. – Но не рассчитывай сбежать с Ричардом.
Эрик бросил мне конверт через стол.
– Он велел передать это тебе. Думаю, комментарии будут излишни.
Я села, открыла конверт и стала читать.
Дорогая Лиза!
Когда ты будешь читать это письмо, я уже уеду. Как я и обещал тебе, я пришел к Эрику, чтобы рассказать все о нас с тобой и потребовать отмены свадьбы. Я сказал, что считаю вашу помолвку обманом, что я люблю тебя больше, чем он. Но, поговорив с ним подробнее, я понял, что заблуждался. Эрик – прекрасный человек, поверь мне, Лиз. Он любит тебя по-настоящему, больше, чем ты можешь себе представить. Когда я сказал, что мы намерены уехать вдвоем, в его глазах были боль и отчаяние, и я поверил в то, что он любит тебя больше жизни. И вовремя осознал, что он подарит тебе такое счастье, какое я не смогу никогда.
Так что прости меня, Лиз, за то, что втянул тебя во все это. Я знаю, тебе было нелегко. Но теперь я желаю тебе прекрасной свадьбы. Будь счастлива и не вспоминай обо мне. В твоей жизни есть все – и любовь, и страсть. И сногсшибательно красивый дом! Я знаю, когда-нибудь ты поймешь, что я сделал правильный выбор.
Твой (в душе) Ричард
Что за чушь? Эрик любит меня больше жизни? Я перечитала письмо шесть или семь раз, как будто от этого бессмысленные слова Ричарда могли обрести смысл. Но это не помогло. Он снова бросил меня! И только потому, что решил, что Эрик меня любит.
– Что ты сказал ему, ты, сволочь?!
– Лиза, – Эрик положил руку на мое вздрагивающее плечо, – я знаю, из-за чего ты плачешь. И поверь, я тебе сочувствую.
– Ты сказал ему, что любишь меня, ты внушил ему эту чушь, потому что тебе надо добраться до денег мамочки! Ты отнял у меня единственный шанс на счастье ради своей корыстной цели. Ты разрушил мою жизнь!
Эрик грустно покачал головой.
– Бедная обманутая девочка, – вздохнул он. – Я сказал твоему обожаемому Ричарду, что он может покинуть этот дом, взяв с собой только одну красивую женщину. Он выбрал не задумываясь.
– Что ты хочешь сказать?!
– Я предложил ему выбор: ты или Хокни.
Я резко обернулась. На стене, где раньше висел портрет смеющейся девушки, пустел яркий квадрат.
– Он предпочел Мюриель, – сказал Эрик. – Прости. Как только она оказалась в его вспотевших руках, так сразу выяснилось, что он просто счастлив поверить в то, что мы с тобой созданы друг для друга.
Я все еще сидела, уставившись на яркий квадрат на голой стене. Мюриель. Вот стерва! Разумеется, я во всем обвиняла женщину, даже нарисованную.
– Прости меня, – повторил Эрик. – Я не отрицаю, что предпочел бы не сталкиваться с мамой, если бы мы отменили свадьбу. Но я действовал не только в своих интересах. Я думал и о тебе, Лиз. Я подозревал, что ты нужна Ричарду только потому, что он хочет отбить тебя у меня. И, как видишь, я оказался прав.
– Как ты мог предложить ему выбирать между мной и Хокни? – бросила я. – У меня же не было шанса победить!
– В том-то и дело. Неужели до тебя еще не дошло?! Неужели ты не понимаешь, что для человека, с которым ты собираешься прожить всю оставшуюся жизнь, ты должна быть единственным и бесценным сокровищем?
