Пристроенный к дому туалет содержался в безупречной чистоте; газетная бумага была нарезана аккуратными квадратами и подвешена на веревочке. Становилось темно и холодно, и тишина стала приедаться Фрине. Это не отсутствие звука, которое возникает, если вставить в уши затычки. Это молчание бесконечной пустоты: всевозможные мелкие создания живут своей жизнью в центре мира столь громадного, что звуки их существования и смерти незаметно и бесследно растворяются в пространстве.
Что-то вскрикнуло в низине; Фрина подскочила, строго сказала себе, что это всего лишь птица, и почти бегом вернулась в хижину.
Вик уже развел огонь; узловатые поленья давали яркое пламя. Фрина сняла сапоги и летный костюм, оставшись в шерстяном исподнем и кроличьем покрывале, и села на прогретые половицы. Она пожалела, что не прихватила с собой платье. Вик взглянул на нее и подумал, что выглядит она одновременно изящной и сильной. От вида ее ног, обтянутых тонкой красной фланелью, и пледа, который сполз с угловатых плеч, приоткрыв ее маленькую, четко очерченную грудь, у Вика перехватило дыхание. Она вскинула голову, черные пряди разлетелись в стороны, открывая щеки и ярко-зеленые глаза.
— Нам надо поговорить, — настойчиво повторила она. — Что у нас на ужин?
Он зажег керосинку, от которой лился мягкий золотистый свет. Фрине, привыкшей к яркому сиянию электрических ламп, был приятен этот свет, не дававший резких теней.
— Омлет с ветчиной, — мрачно объявил Вик. — Мадам также может насладиться супом из дичи. Хлеб с маслом. Кофе по-ирландски. Конфеты. Обслуга ужинает сеном, сырым кроликом и картошкой. Фрина, положи картофелину на пол — для Вома.
Фрина поднялась, вытащила картошку из сетки, подвешенной к стропилам, и торжественно положила рядом с собой.
— Только не за спину! — поспешно добавил Вик. — Клади перед собой!
Но было поздно. Существо крепкое и могучее, как танк, резвой трусцой выскочило из-под кровати и пробежало по Фрине, даже не заметив ее присутствия. Вома, почуявшего лакомство, нисколько не смутила такая мелочь, как человек на пути. Он промчался по упавшей Фрине; она так и осталась лежать, беспомощно смеясь. Но не успела она подняться, как зверь снова подмял ее — зажав картофелину в мощных челюстях, он протопал обратно. Ужинать Вом предпочел на своей территории.
— Извини, Фрина, — сказал Вик, глядя на ее вздрагивающие плечи. — Он тебе не сделал больно? — Поняв, что гостья смеется, он успокоился. — Вомбаты несутся прямо к цели. Ничто не заставит их свернуть, а ведь они очень сильные. Если окажешься у них на пути, тебя просто сомнут, как траву на поляне.
— А если перед ними окажется стена? — поинтересовалась Фрина, ощупывая бедра в поисках синяков.
Вик засмеялся.
— Без разницы. Он просто пойдет напролом. Наверняка мне предстоит еще немало дверей починить, когда он подрастет.
— А если напролом не выйдет? Если преградой станет камень или, скажем, дерево?
— Сделает подкоп. Они роют норы не хуже барсуков. Единственное, чего они не могут, так это свернуть.
— А на этот раз он был шустрее. — Фрина пришла к выводу, что повреждения оказались не слишком серьезными.
— Сейчас ночь, их время. На свет он вышел тогда лишь потому, что любит корешки маргариток. Но от картошки он просто теряет голову. Почему — ума не приложу, ведь в дикой природе она ему наверняка не встречается. Я обнаружил эту его страсть, когда однажды собрался варить суп. Едва он попробовал очистки, тут же направился прямиком к мешку, прогрыз двойную мешковину и смолотил не меньше фунта, прежде чем я успел спасти остальное. Теперь приходится держать картофель повыше. Там он пока не пытался его достать.
— Он просто еще не заметил его, а то разнес бы весь дом. Вкусно пахнет.
— Ужин готов, — объявил Вик, помогая Фрине подняться и придвигая кресло к столу. — Приятного аппетита.
Чарльз Фриман все-таки нашел место, где можно было нанять лошадь. Человек, от которого невыносимо несло конюшней, сообщил, что следующим утром в пять часов в Толботвилль уходит караван. Чарльз поморщился: ну и время же они выбрали! Человек пренебрежительно взглянул на него.
— Можем дать вам скакуна. Вы хорошо в седле-то держитесь?
Чарльз немало катался на лошадях в парке и считал себя мастером верховой езды. Он выпрямился.
— Я хороший наездник, — рявкнул он.
— Что ж, для вас найдется подходящая кляча. — Мужчина сплюнул; плевок приземлился в опасной близости от начищенных штиблет Чарльза. — А одежа-то для верховой езды имеется?
— Только та, что на мне.
Конюший оглядел Чарльза. Серый запыленный костюм, белая сорочка с поникшим воротом, городские туфли. Он хмыкнул.
— Ступайте лучше в лавку, прикупите молескиновые брюки да пару сапог. Нельзя же в этом ехать.
— Я поеду в том, в чем захочу!
Чарльз выскочил из конюшни. Грубый мужлан! Его наряд был достаточно модным и годился для верховой езды даже в компании со сливками общества. Не думал он, что в буше столь требовательные вкусы.
Теперь ему осталось только распорядиться, чтобы та ужасная женщина разбудила его пораньше: нельзя упустить караван, поскольку иным путем ему, похоже, в Толботвилль не попасть. А попасть было крайне важно — необходимо найти Вика.
— Теперь мы можем поговорить? — спросила Фрина, вдыхая бодрящий аромат кофе с коньяком, не оскверненный концентрированным молоком, которое Вик добавил себе.
Фрина посмотрела на отшельника. Длинные волосы цвета кукурузных рылец спадали ему на плечи, доходя до груди. Борода, как уже успела убедиться Фрина, была мягкой, не то что жесткие завитки-пружинки, популярные у молодых богемных художников, — таких мисс Фишер касалась довольно часто. Глаза Виктора излучали покой.
— Да. С чего начнем?
— С юридических процедур. Отец завещал тебе дом и деньги. Дело он оставил Чарльзу. Как ты намерен поступить с наследством?
— Оно мне не нужно, — ответил Вик, слегка удивившись ее вопросу. — Я ничего этого не хочу. Не хочу снова видеть маму. На самом деле, я и Чарльза видеть не хочу, хоть и желаю ему добра. Наверняка есть какой-нибудь законный способ отказа от наследства.
— А ты действительно хочешь отказаться? Ведь это немалые деньги.
— А что мне с ними делать? — улыбнулся Вик. — Я и так невероятно богат. Вот если бы мне пришлось вернуться в Мельбурн, я никогда не выбрался бы из нищеты.
— Ты уверен?
— Да, уверен.
— Хорошо. Мой знакомый адвокат составил бумагу, которая удостоверяет отказ от наследства. Но…
— Где мне подписаться?
— Не торопись. Подписав его, ты лишаешься права претендовать на какое-либо имущество отца. А вдруг ты заболеешь и не сможешь больше здесь оставаться? Вдруг не рассчитаешь траекторию Вома и сломаешь ногу или еще что?
