Разумеется, ни в каком обществе никакой закон не действует, если он не подкрепляется господствующей моралью и интересами влиятельных социальных сил. Сегодня положение в западном обществе таково, что эти законы о телевидении начинают действовать.
Литература
Богомолова Н.Н. Социальная психология печати, радио и телевидения. М„Изд-во МГУ, 1991.
Бурдье П. О телевидении и журналистике: Пер. с франц. М, Фонд «Прагматика культуры», 2002.
Грачев Г., Мельник И. Манипулирование личностью: организация, способы и технологии информационно-психологического воздействия. М., 1999.
Гусев Д., Матвейчев О. и др. Уши машут ослом. Пермь, 2002.
Дебор Г. Общество спектакля. М., 2000.
Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., Алгоритм, 2000; ЭКСМО, 2003.
Кара-Мурза С.Г. Идеология и мать ее наука. М., Алгоритм. Советская цивилизация. Книга 2. М., Алгоритм, 2002.
Лайнбарджер П. Психологическая война: Пер. с англ. М., 1962.
Лебон Г. Психология масс. М., 2000.
Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья мировая информационно-психологическая война. М., 1999.
Массовая информация и коммуникация в современном мире. Ч. 1 (сб. обзоров). М., ИНИОН, 1989.
Массовая информация и коммуникация в современном мире. Ч. 2 (реферативный сб.). М.: ИНИОН, 1991.
Моль А. Социодинамика культуры: Пер. с франц. М., Прогресс, 1973.
Московичи С. Век толп. М., 1996.
О’Дей Б. Планирование политических кампаний. Шаг за шагом к победе на выборах (пер. с англ.). М, 1999.
Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М, 1991.
Почепцов Г. Психологические войны. М, К., 2000.
Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М, Прогресс, 1986.
Расторгуев СП. Информационная война. М., Радио и связь, 1998.
Рисе К. Геббельс. Адвокат дьявола. М., 2000.
Телелабиринты. Буржуазное TV сегодня. М., 1986.
Техника дезинформации и обмана (Ред. Я.Н.Засурский). М., Мысль, 1978.
Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М., 2001.
Феофанов О.А. США: реклама и общество. М., Мысль, 1974.
Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. М. 2001.
Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М., Прогресс, 1992.
Цуладзе А. Политическая мифология. М., 2002.
Шерковин Ю.А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. М., Мысль, 1973.
Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. Пер. с англ. М., Мысль, 1980.
Юнг К.Г. Собр. соч. Психология бессознательного: Пер. с нем. М., Канон, 1994.
MacDonald J.F. One Nation Under Television. New York, Panteon Books. 1990.
Раздел V. Сложные манипулятивные построения
Глава 15. Манипуляция понятиями и категориями
§ 1. Учебный пример: свобода
Ницше писал: «Больные лихорадкой видят лишь призраки вещей, а те, у кого нормальная температура, – лишь тени вещей; при этом те и другие нуждаются в одинаковых словах». Когда людей готовят к большой программе манипуляции, снимая их психологическую защиту и усиливая внушаемость, то тем самым у них «повышают температуру». Они, услышав те же самые слова, что и раньше, видят только призраки вещей и явлений. И призраки эти незаметно создаются манипулятором.
В это время спасение каждого в том, чтобы не верить призраку и добиться ясного смысла слов. Но времени на это не хватает. Манипуляторы фабрикуют и вбрасывают в общественное сознание огромный поток ложных понятий, смысла которых установить невозможно.
Уже Ле Бон заметил, что эффективнее всего в манипуляции сознанием действуют слова, которые не имеют определенного смысла, которые можно трактовать и так, и эдак. К таким словам он отнес слова свобода, демократия, справедливость и т. п. Это самые боевые слова в идеологических программах. Вспомним, как было использовано одно из наиболее важных в манипуляции понятий – свобода.
Понятие свободы – одно из ключевых в ядре культуры каждого общества. Оно соединяет все уровни человеческого существа и его отношений с миром и другим человеком. Поэтому трактовка свободы играет важную роль в легитимации (или подрыве легитимности) политического порядка и общественного строя в целом. По этой причине внушение определенного понимания свободы – важная задача в технологии манипуляции массовым сознанием.
Важный источник непонимания, которое возникло при манипуляции понятием свободы, был создан тем, что категория свободы была представлена как общечеловеческая, не зависящая от времени и пространства, от культуры и исторических условий. На самом же деле трудно назвать другое понятие, столь изменчивое и зыбкое, как свобода. Можно сказать, что без четкого изложения ее профиля, без дотошного перечисления ее признаков вообще нельзя даже грубо представить себе, что подразумевает под этим словом та или иная социальная группа.
Вот пример, сколь различны были представления о свободе в одной и той же культуре почти в одно и то же время. Парижане, штурмуя Бастилию, были уверены, что идут на этот штурм во имя свободы. А немного времени спустя Де Токвиль, изучая эту революцию, пишет, что в 1789–1794 гг. люди, «забыв о свободе, пожелали сделаться равными рабами».
Во время перестройки подавляющее большинство граждан было уверено, что переход от советского «тоталитаризма» к свободному обществу будет означать торжество социальной справедливости. Это ошибочное мнение создавалось СМИ, которые умалчивали о принципиальном положении неолиберализма. Фридрих фон Хайек писал в 1975 г.: «Попытка осуществить социальную справедливость несовместима с обществом свободных людей».
Как было сконструировано новое представление о свободе в идеологической программе перестройки? В общем, в культуре России довольно долго существовала оппозиция двух разных подходов к этому понятию. Либералы-западники (т. е. «поборники свободы») склонялись, хотя и с серьезными колебаниями, к формуле, выработанной в ходе Просвещения: человек свободен, поскольку он – индивидуум (т. е. «неделимый»). Он есть целостный, ни с кем не разделяемый мир. Он лишен оков всеобщей этики, которая в современном обществе заменена правом – «разрешено все, что не запрещено законом».
Эта формула свободы вытекает из картины мира, что сложилась в западной культуре в XVII–XVIII веках. Условием для такого понимания свободы была уверенность в открытости и бесконечности нашего мира и его ресурсов, в разделении субъекта и объекта (выведении человека за пределы Природы).
В России, общество которой относилось к категории традиционных, в ходе модернизации в начале XX века проблема свободы была поставлена как проблема отношения человека к миру (или к Богу) – и к другому человеку. Достоевский и Толстой отвергали свободу западного либерализма. В чем же была суть конфликта? В том, что, согласно представлениям мыслителей традиционного общества, свобода, лишенная оков «иррациональной» этики (Бога, любви и совести), разрушительна. При этом подавление этической ответственности означает и подавление свободы, сверхчеловек – тоже раб. Таким образом, речь идет о различном понимании диалектики свободы и ответственности в двух разных философско-религиозных системах.
