— А как же гадания и прочие способы общения с духами умерших? — Алексей вдруг совершенно отчетливо вспомнил странный морозный вечер перед Рождеством, имевший место в его жизни чуть больше десяти лет назад. — С кем тогда общаются во время гаданий?
— Это как повезет. Бывает, что это кто-то из других миров от небольшого ума тешится. А бывает и так, что всякие паразиты, коими полон тот мир, питаются от общающихся. Как им еще пищу себе завлечь? Да и стоит ли искать новые пути, когда есть верный? Надо лишь залезть в подсознание и говорить о том, чего эти «доноры» хотят. Именно поэтому и не сбывается по-настоящему ничего из того, что предсказано. Чтобы тебя услышали, не в зеркало смотреть надо и не блюдце крутить. Истово желать надо быть услышанным. А еще лучше только на себя уповать. Ведь кто услышит — это тоже большой вопрос. И зла от услышавшего может быть много больше, чем добра на которое рассчитывают. Только в месте с источником силы можно надеяться на доброго собеседника.
И тут Алексею отчего-то припомнился анекдот про заблудившегося гражданина. Ну про то, как он начал орать — и тут вдруг кто-то трогает его за плечо. Гражданин оборачивается — медведь. «Ты чего орешь?» — спрашивает. А у гражданина от страха поджилки трясутся, но нашел в себе силы, проблеял: «Заблудился я…» — «И чего?» — «Ну-у вдруг кто-нибудь услышит». — «Ну я услышал, — отвечает медведь, — что, тебе легче стало?» Как точно этот анекдот ложился на слова старца! И как точно слова старца соотносились с неосознанными представлениями самого Алексея, считавшего, что и оккультизм, и всякие секты, и всяческие проповедники, вещающие в арендованных концертных залах и на стадионах, не имеют ничего общего с тем, о чем осмеливаются говорить…
— И могут помочь? — поинтересовался он, возвращаясь к разговору.
— Ты можешь помочь тем, кто много слабее тебя, кто мечтает о малом и, возможно, даже не видит тебя? Ты подставлял в детстве палец упавшему в воду паучку?
— И всего-то? Просто помощь упавшему в воду пауку?
— Можно ли говорить в двух словах о целом мире? Тебе сейчас тоже пытаются помочь. И причина иная. Ты для них не паук, а хозяин, попавший в беду. Но ты почти так же слеп, как угодивший в воду паучок.
— Может быть, мы поговорим о той беде, в которую я попал?
— Это табу даже для меня. Ты уже здесь, но ты еще не обрел себя, оставаясь в путах того мира. Поэтому я не могу ничем тебе помочь. Ты должен пройти сам все, что тебе предначертано. И измениться. Именно это для тебя сейчас главное — измениться так, чтобы быть готовым принять всю меру ответственности за свои дела и за тех, кто тебе верен. Это страшное бремя. Но только ты сумеешь его вынести. А для этого ты должен искать и брать на себя то, что кажется неподъемным. Только тогда ты найдешь свою Суть и сумеешь стать самим собой. Возможно, к сожалению, не найдешь. И также возможно, что я буду сожалеть, что не указал на тебя стражам сейчас… И помни еще одно. Из повиновения и смирения рождаются все другие добродетели. Из умствования же родятся лишь греховные помыслы. А теперь уходи. Я и без того говорил с тобой вопреки Закону. А тебе нужно бежать отсюда. Ищущие близко.
— Разреши мне последний вопрос? Он не про меня, он про тот мир, — попросил Алексей.
— Последний, — эхом отозвался старец.
— Если следовать твоей логике, нам реально никто не хочет помогать. Но если мы не умираем, а становимся только могущественнее, почему же не помочь любимым и родным, которые остались после моего ухода в том мире?
— Это простой и сложный вопрос, — ответил старец, став вдруг безразличным. — Освободившись из того мира и обретя свою Суть, ты обретешь, вернее, вернешь все свои знания. И, осознав и увидев все с высоты своей Сути, ты можешь вдруг обнаружить, что эти близкие и родные вовсе не так тебе близки. И счастье еще, если они не окажутся твоими врагами… Впрочем, независимо от того, друзья или враги будут в их телах, у тебя есть возможность дождаться их, не нарушая Закона, не вмешиваясь в жизнь Забытого мира. Ведь их жизнь там будет для тебя лишь коротким часом. А теперь уходи. И не теряй времени, его у тебя сейчас нет.
— Найди Оторока! — скомандовал Алексей оборотню, едва только они отошли от жилища старца. — И Эльви! Пусть немедленно собираются. Мы уходим!
Зур, не говоря ни слова, стремительно обогнал Алексея и жреца и скрылся в зарослях. Алексей шел молча, размышляя о том, что говорил ему странный старец. Ничего вразумительного и сенсационного. Но у Алексея было ощущение, что общение их было много более серьезным и глубоким. Словно, отвечая на его глупые вопросы, старец отвечал на какие-то свои, глядя в самые заброшенные и, возможно, неведомые даже самому Алексею уголки его сознания. Будто тот самый паразит, которых якобы много в мире Алексея. Нет, в последнем мире Алексея. В Забытом мире. Он давал крохи информации, получая то, что ему было нужно, то, из-за чего он Алексея призывал.
Жрец тоже молчал всю дорогу. Но он молчал лишь потому, что не решался нарушить течение мыслей господина. Он терпел, хоть это было очень трудно, потому что у него все буквально свербело от желания узнать, о чем же говорили в доме, где живет почти бог…
Когда они подошли к месту последних двух ночлегов Алексея, все уже были готовы. Оторок опять нервничал, лаская в руках тяжелую секиру. Эльви спокойно стояла в сторонке, но тревожный взгляд, которым она окинула Алексея, яснее всяких жестов говорил о том, как неспокойно и у нее на душе. Лишь Зур, словно изваяние, громоздился неподалеку от гнома, сидя на постаменте уличной статуи. У этого парня действительно были стальные канаты нервов. Или полностью отсутствовали мозги.
— Что-то случилось? — первым спросил Оторок. — Зур сказал, что мы уходим?
— Да, — кивнул Алексей. — Я не знаю, кто тот старец, с которым мне довелось встретиться. Жрец говорит, что он один из богов, только очень скромный и не любящий внимания и почестей.
— Это Игор, — пояснила Эльви. — Он один из отшельников, живущий в этом мире слишком долго, чтобы не прослыть богом. На самом деле он мыслитель, который неплохо видит всю ситуацию. И ко всему, что он говорит, стоит очень внимательно прислушаться. Так ты сам раньше мне говорил.
— Да? — удивился Алексей. — Он вел себя не слишком похоже на моего старого друга.
— Здесь редко бывают друзья навек, — криво усмехнулся Оторок. — Мы слишком долго живем, чтобы сохранить дружбу или вражду навсегда.
— Все это неважно сейчас, — оборвал диспут Алексей. — Он совершенно недвусмысленно сказал, что времени у нас больше нет и нужно срочно валить отсюда. Какие-то стражи уже близко.
— Скажи куда, и я проложу портал. Я набрала достаточно энергии и нашла тут еще кое-что, — предложила колдунья.
— Я не знаю, — растерялся Алексей, — У меня не добавилось ни миллиграмма знаний.
— Да пусть бы все эти знания провалились во тьму бездонной штольни! — воскликнул гном, пристукнув верхушкой секиры по брусчатке. — Надо уходить хоть куда-то, господин. Иначе мы можем никуда уже не уйти.
