«А однажды мог прихватить термос, — мысленно добавил Громов. — Сюрприз для будущего тестя. Если это так, то поставки роз и шоколада в дом Северцевых на этом прекратятся. Уже прекратились».
— Так сколько, вы говорите, ему лет? — он вопросительно взглянул на собеседницу.
— Ну… — Северцева сделала вид, что задумалась. — Под сорок, наверное.
Это означало: за сорок и, скорее всего, с приличным гаком.
— Не мальчик, — хмыкнул Громов.
— А что хорошего в мальчиках? — искренне удивилась Северцева, которой в ее возрасте и сорокапятилетние мужчины должны были казаться молодыми.
— Вы меня спрашиваете?
Громов поднял брови, но его ирония осталась незамеченной. Слишком серьезной была эта тема для Северцевой, чтобы отвлекаться по пустякам.
— Дискотеки? — с жаром восклицала она, забыв о всякой конфиденциальности. — Студенческие общежития? Модный прикид из секонд-хенда? Нет уж, увольте! — Она горячилась так, словно Громов был тем самым юнцом в модном прикиде, который пригласил ее на дискотеку, чтобы после воспользоваться ее наивностью и неопытностью. — Мужчина в первую очередь должен уметь зарабатывать на жизнь, чтобы…
— Содержать семью, — подхватил Громов. — Скажите, Екатерина Павловна, а Валентин… простите, не знаю его отчества… он холост?
— Он расстался с прежней женой буквально через неделю после знакомства с Региночкой, — холодно заявила Северцева. — И знаете, меня как-то мало волнует его прошлое…
«Вас — да». Громов понимающе кивнул и умолк, пережидая, пока от прилавка отойдет угрюмый парень, возникший в магазине.
Он уже покрутился возле отдела женского белья, но, так и не подобрав себе там ничего по вкусу, занялся изучением парфюмерии, поглядывая почему-то чаще на Громова, чем на выставленный товар. Тонкие ароматы, витавшие здесь, плохо вязались с обликом этого типа. Несмотря на вполне гражданскую одежду, он ассоциировался у Громова с совсем иными запахами: оружейной смазки, раскаленного металла, горелого пороха. Тем не менее парень ограничился приобретением сладковатых цветочных духов, с которыми удалился. Глядя ему вслед, Громов подумал, что если он вручит подарок своей девушке с таким мрачным видом, то на благодарную улыбку ему лучше не рассчитывать.
— Видали? — прокомментировала Северцева, когда посетитель вышел. — Юноше лет двадцать, он мил и обаятелен. Но! — Ее палец многозначительно вскинулся вверх. — Он купил своей подруге самые дешевые духи, которые смог здесь найти. Это о чем говорит?
«О том, что покупка могла быть сделана только для отвода глаз», — мысленно ответил Громов, а вслух послушно спросил:
— О чем же это говорит?
— Это иллюстрирует главное отличие мальчика от настоящего мужчины! — торжествующе провозгласила Северцева. — Валентин, например, обычно дарил Региночке настоящие французские «Кокто» или даже «Ма Белль»…
— Обычно, — пробормотал Громов. — Дарил… Он что же, исчез?
— Как это — исчез? Почему вдруг — исчез? — Грудь Северцевой под черной кофточкой заколыхалась, словно ей был нанесен запрещенный удар ниже пояса.
— Но на похоронах вашего мужа он вряд ли появился, м-м? — Громов прищурил один глаз. — Какая-нибудь неожиданная командировка, верно?
— Да, командировка! — заявила Северцева с пафосом. — И вовсе не неожиданная. Валентин за две недели до отъезда предупреждал, что в конце июля или начале августа у него появятся неотложные дела за границей. Что здесь плохого? Человек деньги зарабатывает! Между прочим, Валентин выслал нам приличную сумму, как только узнал про наше горе.
— Откуда?
— Из Канады, кажется. Точно не знаю. Деньги поступили по линии «Вестерн Юнион».
— Позванивает? — поинтересовался Громов с напускным безразличием, мудро опустив окончание фразы: «ваш спонсор».
— А как же! — обрадовалась Северцева. — Обещает не сегодня-завтра появиться. И ваш скепсис совершенно неуместен. — Она нависла над своим прилавком, как над лекторской трибуной. — Чтобы вы знали, о лучшей паре для своей дочери я не могла и мечтать. С тех пор как в нашем доме появился Валентин, я за свою дочь совершенно спокойна. Видели бы вы Региночку! — Северцева закатила глаза. — Девочка прямо-таки светится от счастья, она не ходит, а летает…
Громов хотел было напомнить расчувствовавшейся вдове, что с момента гибели Григория Петровича не прошло и девяти дней, на протяжении которых его дочери порхать не следовало бы, но сдержался. Зачем лишний раз напоминать людям о смерти? Смерть и сама напомнит о себе, каждому в свой час.
— Приятно будет с ней познакомиться. — Громов растянул губы в улыбке.
— С Региночкой? — тупо спросила Северцева.
— Разумеется.
— Но что нового она может вам сообщить?
— Разберемся, — сказал Громов. — Так где я могу найти вашу дочь?
— Ну… В такое время она обычно сидит дома над конспектами. Не хотелось бы, чтобы вы ее отвлекали от учебы.
— Знаете, Екатерина Павловна, иногда полезно давать мозгам отдых. — Громов насмешливо прищурился. — Эта молодежь, когда дорывается до знаний, прямо удержу не знает… А вдруг переутомление?
Северцева окинула его подозрительным взглядом и с сомнением покачала головой:
— Не хотелось бы мне оставлять Региночку наедине с незнакомым мужчиной.
Громов согнал улыбку с лица.
— В таком случае, надеюсь, вы составите мне компанию? Не откажете мне в удовольствии подвезти вас домой, м-м? — Последняя фраза прозвучала бы гораздо галантнее, если бы не металлические нотки, прозвучавшие в громовском голосе.
— Но до конца рабочего дня…
— Ровно пятнадцать минут. — Для наглядности Громов сунул Северцевой под нос свои часы. — Подруги вас подменят.
Придав своему лицу скорбное выражение, для чего, по мнению Северцевой, достаточно было поплотнее сжать губы, она поставила на прилавок сумочку, извлекла из нее щетку и сухо бросила через плечо:
— Извините. Я должна привести себя в порядок.
— Конечно, согласился Громов. Если бы его мысли высвечивались на табло, то в эту минуту бегущая строка выглядела бы так: НЕУЖЕЛИ, ЕКАТЕРИНА ПАВЛОВНА, ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ ВЫ СТОЯЛИ ЗА ПРИЛАВКОМ В БЕСПОРЯДКЕ?
— Ехать далековато, — пожаловалась Северцева, взбивая щеткой свои спутанные волосы цвета окислившейся латуни. — Мы живем в Северном Измайлове, у черта на куличках. Раньше государство обеспечивало пилотам такого класса, как мой Гриша, вполне приличное существование. Теперь же… — она поморщилась, продираясь сквозь дебри своей прически, — теперь же все брошены на произвол судьбы. Чтобы оплачивать учебу Региночки в МГУ и самим не жить впроголодь, пришлось продать жилье на Новом Арбате, а самим перебраться в «хрущобы». Сиреневый бульвар. Приходилось о таком слышать?
— Красивое название, — одобрил Громов. — А номер дома какой у вас?
