— Да уж, хорошего мало…
На другом конце провода раздалось продолжительное сопение, свидетельствующее о напряженной задумчивости собеседника. Наконец Валентин нерешительно кашлянул:
— Может, тебе «кислота» противопоказана, а? Такое, конечно, случается редко, но… — Помолчав еще немного, он решительно сказал: — Тогда тебе завязывать надо с этим делом, лапушка. Хотел сказать тебе, где небольшой запасец хранится, а теперь…
— Где? — Пальцы Регины хищно скрючились на пластмассовой трубке.
Перед отъездом Валентин оставил ей ровно семь безобидных на вид почтовых марок с изображением русалки. Оборотная сторона их была покрыта не клеем, а составом ЛСД. Слизав этот безвкусный слой, Регина надолго попадала в иное, райское измерение, а возвращаться в будничный мир ей с каждым разом становилось все труднее. Впервые она попробовала наркотик еще год назад, но был он тогда для нее слишком дорог и труднодоступен, чтобы увлекаться им всерьез. Колоться Регина брезговала и боялась, курение анаши ее почему-то не «цепляло», нанюхавшись однажды кокаина, она пережила наяву такие кошмары, что больше у нее не возникало желания «попудрить носик». В общем, она была создана для «кислоты», а «кислота» была придумана специально для нее. А у Валентина, как по заказу, всегда имелся под рукой ЛСД. Сам он в присутствии Регины никогда не баловался этим делом, утверждая, что она заводит его получше всякого наркотика. Но ее товаром снабжал регулярно, не забывая предупреждать, чтобы она не вздумала «путешествовать» в присутствии родителей.
До недавних пор Регина полагала, что употребление «элитного» наркотика несет в себе одни сплошные удовольствия, а неприятные моменты оставляла тем, кто плотно сел на иглу. Теперь выяснилось, что она сильно заблуждалась, но в данный момент это не имело никакого значения. Значение имела лишь очередная доза ЛСД.
— Где? — повторила она, ощущая во рту необычайную сухость. — Где твой запасец?
Некоторое время из трубки раздавались лишь слабые потрескивания, но, наконец, голос Валентина неохотно произнес:
— Помнишь плеер, который я тебе подарил перед отъездом?
— Помню, помню. — Регина чуть не подпрыгивала от нетерпения. — Ты еще сказал, чтобы я его пока не распечатывала. Сюрприз как бы.
— Теперь можешь распечатать, — вздохнул Валентин. — А потом возвращайся с подарком к телефону. Только бегом. Я на сотовом, между прочим. Денежки капают.
— Ага! Я мигом!
Уже догадываясь, что сюрприз ее ожидает и впрямь необыкновенный, Регина смоталась в свою комнату и порывисто вскрыла прозрачную коробку, в которой хранился изящный аппаратик для прослушивания лазерных дисков. Упакован он был в целлофановый пупырчатый мешочек, который девушка на ходу надорвала зубами.
— Что-то я не врубаюсь, Валентино, — пожаловалась она. — Плеер как плеер, ничего особенного… Тьфу! — она выплюнула себе под ноги клочок целлофана.
— Какой я тебе Валентино?! Заведи себе хомячка и ему давай свои клички дурацкие! — рявкнуло в трубке.
— Все, все! — торопливо сказала Регина. — Это случайно вырвалось. Так что с плеером?
— А с ним все предельно просто, — буркнул Валентин. — НЗ хранится в отделении для батареек… Нашла?
— Энзэ? — удивилась Регина, поддев ногтем пластмассовую крышечку. — Это что за фигня такая? Никогда не пробовала.
— НЗ — это неприкосновенный запас. У нас его «незабудкой» называют.
— У кого это, у вас? — Голос девушки подрагивал от любопытства, но вызвано оно было лишь неожиданной находкой и ничем другим. На ее ладонь легли десять прозрачных янтарных горошинок, вытряхнутых из миниатюрной цилиндрической коробочки. Она разглядывала их во все глаза, и рот ее постепенно наполнялся тягучей слюной.
— Неважно, — отрезал Валентин. — Лучше скажи, ты находкой довольна?
— Ну! — подтвердила Регина. — Отпад! Только чего это такое?
— Да кислота твоя, не сомневайся.
— А почему в капсулах?
— Это особый товар, эксклюзивный, — пояснил Валентин с чувством превосходства. — Его на всяких светских тусовках применяют. Актеры знаменитые, поп-звезды… Взять, к примеру, хотя бы ведущих твоего Эм-ти-ви любимого. Они без дозы вообще в эфире не появляются.
— Да? — усомнилась Регина. Ей трудно было поверить, что под кайфом от ЛСД можно вести передачу и связно отвечать на звонки телезрителей. Конечно, порой монологи ведущих «Дневного каприза» смахивали на горячечный бред, но не до такой же степени.
— Сказано тебе: товар специальный, — сказал Валентин с раздражением в голосе. — Высококачественный, но слабо концентрированный, чтобы крышу на людях не срывало.
— А! — откликнулась Регина без всякого энтузиазма. — Слабоконцертин… Короче, дешевка голи-мая, а не «кислота».
— Сама ты… — возмутился было Валентин, но вдруг закашлялся, после чего заговорил совсем другим тоном, мягким, ласковым: — Эта разновидность ЛСД — самая дорогая, если хочешь знать, лапушка. Достаточно одной капсулы, чтобы весь день ощущать себя бодрой и веселой.
— Классно, — кисло одобрила Регина. — А если сразу две капсулы заглотить? — Она несколько оживилась.
— Ну, тогда эффект, конечно, посильнее будет. Но тоже никаких глюков. Проверено.
— А три?
— А вот три — это уже лишнее, — строго сказал Валентин. — Хватит тебе в облаках витать, лапушка. Не на пользу тебе идут эти путешествия. Воздержись.
— Конечно, — заверила его Регина. — Мне бы только ломку снять, и все. На этом баста.
— Не больше одной капсулы, договорились?
— Договорились. — Регина оставила на ладони три золотистые горошинки, а остальные спрятала на прежнее место.
— В крайнем случае, две, — не отставал Валентин.
— Две, — послушно повторила Регина. Забросив в рот все три горошины, она раздавила их языком и сладко улыбнулась, хотя не ощутила даже намека на какой-либо вкус.
— Смотри, чтобы мама ничего не заподозрила. Как она там, кстати? Сильно переживает?
— Ага, сильно, — подтвердила Регина, прислушиваясь больше не к собеседнику, а к комариному писку, возникшему у нее в ушах. — Мы с ней вместе горюем, на пару. Плачем и так далее. Короче, убиваемся по полной программе.
— Это хорошо.
— Что же тут хорошего?
— В смысле, правильно, что вы вместе держитесь в такой трудный момент для вашей семьи. Маму нужно сейчас поддерживать и не расстраивать ни в коем случае, — наставительно говорил Валентин. — Женщина пожилая, на коммунистических идеалах воспитанная, а сердце у нее доброе, но слабое. Представляешь, что с ней будет, если она узнает, что дочка ее наркотиками балуется?
— Кошмар! — Собственный голос показался Регине потрясающе звучным и глубоким. Она даже не удержалась от того, чтобы повторить: — Кошмар. Но мама вернется домой только вечером, а я тут пока расслаблюсь немножко. Чтобы не думать о папе.
