Получилось что-то вроде знака «V» — Виктория. Да только рано майор торжествовал победу.
— Ну-ну. — Власов притворился, что, кроме уютно посапывающего чайника, его больше ничего не интересует. Ни просьбы подчиненного, ни пальцы, которые он нахально растопыривает перед его носом.
— Первое, — невозмутимо продолжал Громов. — Мне срочно нужна информация, к которой по выходным дням имеете допуск только вы.
Власов прибавил огонь на плите и бросил через плечо:
— Если ты, майор, полагаешь, что я сейчас все брошу и помчусь в Управление добывать для тебя информацию, то ты глубоко ошибаешься. Я тебе не быстрорастворимый кофе, ясно? — желчно добавил он.
— Борис Юрьевич, — с укором сказал Громов. — Для того чтобы выполнить мою просьбу, вам достаточно включить ваш персональный компьютер. Помните? Вы же его еще в прошлом месяце к базе данных подключили.
— Почему вода никак не хочет закипать? — раздраженно проворчал Власов. Эта проблема занимала его так сильно, что напоминание подчиненного он оставил без ответа.
Громов пришел ему на помощь:
— Нельзя следить за чайником, в этом весь фокус. Это еще Джером К. Джером подметил. Стоит отвернуться и сделать вид, что чайник тебя совершенно не интересует, как он тут же начинает плеваться кипятком.
— Вздор! Существуют определенные физические законы. Нагреваемая площадь, температура горения, толщина стенок сосуда. — Излагая эти рациональные взгляды, Власов по-прежнему пялился на плиту, а гостю с его просьбами не уделял ни малейшего внимания.
— Так как, Борис Юрьевич? — напомнил тот о своем существовании.
— Кто тебя конкретно интересует? — проворчал Власов. — Что за дурацкая манера ходить вокруг да около?
— Извините, что отвлекаюсь на всякую ерунду. Больше этого не повторится.
По голосу Громова можно было заподозрить, что он ухмыляется, но, стремительно обернувшись, Власов обнаружил, что впечатление оказалось ошибочным. Лицо Громова не выражало абсолютно никаких эмоций и оставалось точно таким же, когда он принялся излагать суть своей просьбы.
Интересовало его среднее и высшее командное звено штаба Московского военного округа. Но не те офицеры, которые продолжали служить там, а лишь уволившиеся в запас в течение последних двух месяцев.
— Или же отправленные в отставку, — закончил Громов.
Власов, давая понять, что такая просьба кажется ему заурядной и даже бестолковой, хмыкнул:
— Ладно. Сейчас попьем кофейку и покопаюсь в сети. — Лицо его слегка потемнело, словно на него упала невидимая тень. — Что там у тебя еще?
— Вторая просьба, — сказал Громов, — вообще не потребует от вас никаких усилий, Борис Юрьевич. Вам даже не придется палец о палец ударить.
— Приятно слышать, — откликнулся Власов. — По воскресеньям я, знаешь ли, предпочитаю отдыхать.
— Да на здоровье! — великодушно воскликнул Громов. — Мне нужно только получить десять тысяч долларов, и все, я испаряюсь.
— Ч-ч-ч!..
Потянувшийся к крышке упрямого чайника Власов зашипел, когда неловко приложился рукой к раскаленному металлу. Возможно, он намеревался переспросить «что-что?». Или же просто чертыхнулся в сердцах. В любом случае реплика осталась недосказанной. Вместо того чтобы продолжить ее, Власов выключил газ на плите, развернулся к гостю всем корпусом и осведомился:
— Ты хоть соображаешь, о чем ты меня просишь, майор?
— Да. — Громов наклонил голову в знак согласия и признания своей дерзости. — Но я ведь не иномарку себе решил приобрести по случаю. Эта сумма необходима мне для проведения операции.
— Операции? — вскинулся Власов так, словно обжегся снова. — Ты же в отгуле!
— Отгуливал я в пятницу. Сегодня воскресенье — законный выходной.
— Тут я с тобой полностью согласен. Выходной. Вот и отдыхай.
Власов сделал жест, подходящий более всего сердитому барину, отсылающему прочь надоевшего слугу. Громов сдержался. Чтобы ладить с начальством, нужно прежде всего контролировать себя самого. Честно говоря, это ему не всегда удавалось, но определенные сдвиги были. Вздумай подобным образом отмахнуться от него кто-нибудь рангом пониже, дело закончилось бы как минимум вывихом руки. А Власов и конечность сохранил, и высокомерное выражение лица.
Чтобы улыбнуться собеседнику, достаточно расслабить одни мышцы, а другие — задействовать. В обычных ситуациях у Громова это получалось непроизвольно. Сегодня утром ему пришлось слегка поднапрячься. Но затраченные усилия стоили того. Улыбка вышла на славу — в лучших голливудских традициях. Не позволяя ей угаснуть раньше времени, Громов произнес, придав своему голосу чуть ли не бархатные интонации:
— Если хотите, я напишу вам расписку. Мол, беру у вас 10 000 в долг, обязуюсь возвратить всю сумму с процентами.
— Вот даже как! С процентами! — Последнее уточнение вывело из себя Власова еще сильнее, чем сама просьба. Все-таки не усидел он на месте, забегал по кухне. — Так ты мне сделку предлагаешь? На коммерческой козе решил ко мне подъехать?
Как руководитель подразделения ЭР он располагал вполне приличной суммой на непредвиденные расходы. Ровно пятьдесят тысяч долларов, распределенные по пяти кредитным карточкам на предъявителя. Естественно, каждая трата средств влекла за собой составление целой кипы отчетов, при одной мысли о которых у Власова начиналась сильнейшая головная боль. Но в настоящий момент головная боль возникла без всяких бумажек. Виски у Власова свело от неслыханной дерзости майора, вздумавшего относиться к нему, полковнику ФСБ, как к какому-то ростовщику.
— И когда ты намереваешься возвратить деньги? — вкрадчиво спросил он, остановившись за спиной Громова.
— Если операция пройдет успешно, никогда, — честно признался тот.
— А если деньги уйдут на ветер?
— Ну, — Громов помрачнел. — Две тысячи у меня имеется. Оставшуюся сумму долга постараюсь погасить как можно скорее.
— Слушай, неужели это так важно для тебя? — Власов вернулся за стол, чтобы видеть перед собой глаза собеседника. — Ради чего ты подставляешься, майор? Какие-то буржуйские доброхоты, которые на самом деле просто с жиру бесятся, министерские чиновники, клистирные трубки, штабные хапуги… Ну, накрылась медным тазом эта помощь гуманитарная, и что с того? Наверняка американские дяди Сэмы уже новую посылку собирают. Другое медицинское оборудование и лекарства не сегодня-завтра в Чечню доставят, все довольны, все идет своим чередом. А ты куда лезешь, чего добиваешься? Твоя правда сегодня никому не нужна! — Власов поводил из стороны в сторону указательным пальцем и отчеканил: — Ни единой душе!
— Ошибаетесь, — сказал Громов с улыбкой, прочно приклеившейся к его губам. Только все более застывшей она становилась, как и взгляд Громова. — Одна такая душа все же имеется. — Он ткнул себя в грудь, где при каждом воспоминании о нелепой гибели Ларисы возникала давящая тяжесть. — Да и вам происходящее далеко не так безразлично, как вы пытаетесь изобразить.
