— Но мостик там узенький, не проедешь, — предупредил забулдыга. — О! — Его корявые ладони разошлись на ширину плеч, а они у мужика размахом не выдались. — Тебе кругаля дать придется по-над лесом. Тудой поезжай. — Он неопределенно махнул рукой куда-то вдаль и тут же вновь в требовательно протянутую ладонь.
Наградив его обещанным червонцем, Громов решил, что «тудой» ехать ему совсем не хочется, а тем более — «давать кругаля». Прихватив из салона «дипломат», он запер «Жигули» и двинулся в сторону балки.
Собственно, за ней заканчивалась деревушка и начинались дачные участки. Судя по высоте фруктовых деревьев, колонисты обосновались здесь сравнительно недавно. А учитывая монументальность сооруженных заборов — навсегда.
Бегло опросив повстречавшегося огольца со взрослыми морщинами на лбу, Громов без труда нашел указанный участок. Двухэтажный дом Тупиковых с недостроенной верандой был обнесен оградой не по всему периметру — здесь еще только обживались. Двор был завален всевозможными стройматериалами, которые явно не находили себе применения. Списать груды кирпича, песка, досок и рубероида помначштаба по материально-технической части успел, да вот незадача вышла — бесплатная рабочая сила в виде солдатиков закончилась. Так проходит мирская слава.
Полковник и его жена сидели за деревянным столом в дальнем конце двора. По прикидкам Громова, окружавшая их металлическая конструкция когда-нибудь должна была превратиться в довольно уютную беседку. Но не раньше, чем прутья арматуры будут увиты побегами дикого винограда. Пока что супруги смахивали на парочку нахохлившихся попугаев в клетке.
— Добрый день, — крикнул Громов, заботливо притворив за собой калитку.
При ближайшем рассмотрении поднявшийся навстречу гостю полковник оказался похожим не на птицу, а на поставленный вертикально бочонок.
— Вы к кому? — спросил он соответствующим голосом, глухим, но гулким.
— Если вы Иван Сергеевич, то к вам.
— А по какому вопросу? — Мадам Тупикова уставилась на «дипломат» в руке Громова так пристально, словно подозревала, что он таит какой-то неприятный сюрприз.
Со своей прической «каре» эта маленькая жилистая женщина воскрешала в памяти портреты батьки Махно. Она явно помыкала мужем, и дачный участок был ее Гуляйполем. Успех переговоров во многом зависел от нее.
— Я к вам из Москвы, — сказал Громов, будто это хоть что-то проясняло.
При этом он адресовал Тупиковой самую лучезарную улыбку из своего арсенала. Женщина явно переживала критический возраст. Любовников уже нет, приспособиться к вибратору на батарейках мешает воспитание. Мужское внимание в подобных случаях как бальзам на душу.
— Мы разве знакомы? — напрягся Тупиков. У него даже кожа на голове зашевелилась от сосредоточенной умственной работы. Но, в общем, он не производил впечатление тупого, недалекого солдафона. Такой после прохождения службы на Камчатке знает не только как будет по-корякски «клык моржовый», но хранит в памяти и много других полезных сведений.
— Вы разве знакомы? — Полковничья жена полагала, что без сопроводительного эха ее супруг никак не обойдется.
— Нет, мы пока что незнакомы, — признался Громов. — Но повод имеется.
— Повод? — Тупикова шагнула вперед, загородив своей миниатюрной фигурой примерно треть супруга. — Водку лакать собираетесь, что ли?
Казалось, еще мгновение — и она прожжет взглядом дыру в громовском «дипломате», дабы ознакомиться с его содержимым.
— Любаня! — укоризненно воскликнул Тупиков. — Что ты набросилась на человека, честное слово!
Он тоже глядел на принесенный гостем «дипломат», и ноздри его раздувались, как у боевого коня, заслышавшего сигнал к атаке.
Испытывать дальше терпение супругов было неудобно. Продолжая улыбаться, Громов приблизился к ним и с видом фокусника извлек из портфеля пухлую пачку пятидесятидолларовых купюр. Смотрелась она впечатляюще. Если бы в банке оказалось нужное количество двадцаток, то эффект получился бы еще более значительным, но Тупикова и без того выглядела совершенно завороженной. Дважды она открывала рот, но так и не издала ни звука. Наверное, не сумела подобрать подходящий.
— У меня к вашему мужу серьезный разговор, — пояснил ей Громов. — Это, — он помахал в воздухе деньгами, — причитающийся ему гонорар.
— Ему? Гонорар? — Она недоверчиво покосилась на Тупикова.
— А что конкретно от меня требуется? — возбужденно поинтересовался тот. Он явно успел заметить, что в «дипломате» хранятся не только деньги, и спешил взять быка за рога.
— Я покупаю ваши военные мемуары. — Громов по-прежнему обращался к жене полковника. Кто бы стал в присутствии батьки Махно апеллировать к его сподвижникам?
— Мемуаров у меня нет, — сокрушенно признался Тупиков. — Не написал пока. Кха! — Вырвавшийся из его бочкообразной груди кашель был подобен разрыву снаряда.
— Меня устроят устные воспоминания, — успокоил его Громов. — Тут главное — полная откровенность и прямота. Вы мне — правду, я вам — деньги. Баш на баш.
— Правду? — отставной полковник растерялся еще сильнее. — О чем?
— О вашей службе в штабе Московского округа.
— А-а! — протянул Тупиков, мрачнея на глазах. — Вон оно как. Так мне никакие военные тайны неизвестны, не тот калибр. Ошиблись вы, уважаемый.
Вот теперь у Громова не осталось ни малейших сомнений в том, что он попал по адресу. Судя по тому, как бывший помначштаба закручинился, ему было о чем рассказать, но распространяться на эту тему он не желал. И шут с ним. Тратить время на его обработку не было нужды, коль скоро рядом находилась его супруга, поглядывавшая чаще на доллары в руке Громова, чем на него самого.
— Здесь пять тысяч, — сказал он. — В хозяйстве пригодится, м-м?
— Иван! — спохватилась она. — Неужели так трудно уважить хорошего человека? На твою пенсию с хлеба на воду перебиваться, да и то через день.
— Ты не встревай, Любаня, — басовито заявил Тупиков. — Еще не хватало мне для полного счастья под трибунал угодить. За разглашение, так сказать.
— Я что, похож на иностранного шпиона? — спросил Громов, нахмурившись.
— На иностранного, может, и нет, — отрезал Тупиков. Недосказанное читалось в его подозрительном взгляде.
— Он, наверное, журналист, — вмешалась супруга. — Или даже телерепортер. Верно ведь?
Громов не стал рассеивать ее заблуждение, лишь голову слегка наклонил. Понимайте, мол, как хотите: то ли кивает человек утвердительно, то ли пыльные носки своих туфель разглядывает.
— Пусть тогда удостоверение покажет, — потребовал Тупиков, ни к кому конкретно не обращаясь. — Сейчас проходимцев развелось выше крыши. А мы даже фамилии у гражданина не спросили.
— Фамилия моя простая — Громов. Вас в ней что-нибудь не устраивает?
