— Не так уж много.
— В принципе да.
Дымин достал листок бумаги и взял ручку.
— Так, — сказал он, — значит, Викулова в одной каюте с Кожиным, Самсоновы, понятно, едут вместе.
— Либо он с сыном, а она — с дочерью, — вставил Смирнов.
— Да, верно, — согласился Дымин. — То есть если дети где-то бродят, а я видел, как они усвистали на другую палубу вместе с дочкой Кушековой, то Самсоновы либо вместе, либо порознь, и тогда получается, что они сидят в каютах по одному.
— Это вряд ли, — заметил Смирнов.
— Тоже верно. Кто следующий?
— Золина и Кушекова плывут с дочерями.
— Но Юлька свалила с двойняшками. Значит, лаборантка одна.
— Остается Бирюков.
— Да, он должен был плыть с Марухиным, но его переселили, чтобы мы с тобой оказались вдвоем.
— Значит, он плывет с кем-то еще?
— Уж не один.
— Но сосед, конечно, не боится, что его грохнут, и наверняка пошел прогуляться по теплоходу.
— Возможно, но не факт. Вдруг они играют в шашки?
Смирнов усмехнулся:
— Учитывая состояние Бирюкова, скорее квасят.
— Согласен. Кстати, Валер, я еще никому не говорил, но я жениться собрался.
— Да ладно?! — Следователь от неожиданности даже рот приоткрыл. — Серьезно или прикалываешься?
— Серьезно. На Маринке своей. Я ей уж и кольцо подарил. Как вернусь, пойдем в ЗАГС подавать заявление.
— Ну, поздравляю. — Смирнов протянул оперу руку. — Наконец-то вы решились. Это ты сам или она тебя уломала?
— Сам. Пора уже.
— Тоже верно. Чего тянуть. А чего это ты вдруг вспомнил о женитьбе-то? — Смирнов подозрительно прищурился.
Дымин смущенно усмехнулся и полез в тумбочку.
— Да я подумал: может, отпразднуем? Чуть-чуть. — С этими словами он водрузил на стол бутылку коньяку. — Я, конечно, понимаю, мы на работе, — добавил он быстро. — Но ведь и в круизе тоже, так?
— Не совсем, — возразил следователь. — Тем более мы с тобой сегодня кирнули уже.
— Валер! Такой случай. Тебе первому сказал!
— Ладно, — сдался Смирнов. — Давай по маленькой.
— Отлично! — мигом оживился Дымин. — Погодь, я закуску соберу.
— Я сейчас тоже что-нибудь достану, — поднялся следователь.
В половине десятого полицейские поднялись на верхнюю палубу, где была устроена концертная площадка. По бокам от нее возвышались колонки, чуть дальше стояла аппаратура. Музыканты уже были на местах и проверяли инструменты. Смирнов заметил возле бара топтавшегося конферансье с радиомикрофоном. Он был в синем блестящем пиджаке и белых брюках. На ногах — парусиновые туфли на толстой подошве.
Затем следователь отыскал глазами Викулову, проводившую время в обществе какого-то представительного мужчины, с улыбкой рассказывавшего ей что-то. Женщина время от времени кивала, но явно высматривала Кожина. Потом полицейский заметил капитана. Должно быть, тот явился поприветствовать гостей и пробудет недолго, подумал Смирнов. Возле него стоял молодой парень и глуповато ухмылялся. На вид ему было лет семнадцать. К капитану широким шагом подошел Самсонов, и они с капитаном обменялись рукопожатиями. Парень тоже поздоровался с профессором. Между капитаном и Самсоновым завязалась беседа — они явно были хорошо знакомы.
Смирнов остановил проходившего мимо офицера.
— С кем это разговаривает капитан? — спросил он, продемонстрировав удостоверение.
— С доктором, — ответил тот, взглянув в сторону Самсонова.
— А откуда они знакомы?
— Он лечит сына капитана.
— Того, что стоит возле него?
— Да, это Серега. Мы в шутку зовем его «юнгой», хотя на самом деле, какой из него моряк.
— А что с ним?
Офицер помолчал. Было заметно, что он недоволен тем, что ему приходится отвечать, но, видимо, команда теплохода получила от Капотова приказ содействовать полиции, поэтому он наконец сказал:
— Точно не знаю, но у него что-то вроде отсталости.
— Ясно. — Смирнов кивнул. — Спасибо… Ты об этом знал? — поинтересовался он у Дымова, когда офицер отошел.
— Не-а, — ответил опер, доставая из пачки сигарету. — Надо бы этот вопрос провентилировать, как ты считаешь?
— Пошли. — Смирнов двинулся через танцплощадку к капитану.
Заметив его, Капотов слегка изменился в лице, но тут же сделал попытку улыбнуться, продемонстрировав золотую фиксу.
— Старший лейтенант, решили посетить праздник? — проговорил он, поворачиваясь.
Смирнов слегка кивнул Самсонову и перевел взгляд на капитана.
— Да, Алексей Геннадьевич, но исключительно по долгу службы. — Он улыбнулся, давая понять, что отчасти шутит. — Кто этот молодой человек? — Он уставился на юношу, и тот смущенно захихикал, отводя взгляд.
— Это мой сын. — В голосе Капотова появилось напряжение. Он словно боялся, что полицейский вслух выскажется насчет странного поведения его сына.
— Ваш пациент? — прямо спросил Смирнов Самсонова.
Тот недовольно нахмурился.
— Да, а что?
— Ничего. Как продвигается лечение?
— Какое это имеет отношение к… делу?! — буквально прошипел Самсонов, сверля полицейского глазами.
Смирнов пожал плечами:
— Может, и никакого.
— Успешно, — ответил капитан. — У Сергея большие успехи. И все благодаря Александру Викторовичу и его команде. Упокой, Господи, его душу.
— У парня со временем все будет нормально, — добавил Самсонов, взглянув на Капотова. — Еще три-четыре года терапии, и вы его не узнаете. — Он обращался уже только к капитану.
Тот взглянул на профессора с благодарностью:
— Дай-то бог, Юрий Петрович!
— Сергей всегда плавает с вами? — поинтересовался Смирнов.
— Нет, конечно. Раза два в неделю.
— Я — юнга! — неожиданно проговорил сын капитана и широко ухмыльнулся. Зубы у него были ровные и белые.
— Да-да, — поспешно согласился Капотов. — Иди проверь такелаж.
— Хорошо. — Парень развернулся и медленно направился прочь.
— Желаю удачи, — сказал Смирнов, проводив его взглядом.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил капитан.
Смирнов и Дымин отошли к барной стойке.
— Что будете пить? — поинтересовался бармен, молодой парень с выбритой головой. В ушах у него болтались серьги-колечки.
— Ничего, — ответил Смирнов.
